Линии жизни (Тучков) - страница 4

Потом, когда они уже расстались – без склоки, но в состоянии полного обоюдного почти отвращения, – она вдруг заявила, что беременна. И что время для аборта уже упущено. И он холодно ответил: это твои проблемы. На этом все и пресеклось. До того самого момента, когда он увидел ее вспоротой.

Выяснил, что погибла совершенно случайно. Шла со своим огромным животом по улице, и с крыши на голову обрушилась сосулька. Хоть и не наповал, но никаких шансов не было. Удалось спасти лишь ребенка, девочку, которой уже пора было являться на свет.

Понял, что это его дочь. Ходил – крадучись, словно вор, крадучись, скорее, от самого себя – смотреть. И запомнил, как выяснилось, на всю жизнь верблюдика. Тогда еще совсем маленького. Теперь верблюдику было двадцать пять лет.

Конечно же, о том, чтобы взять дочку себе, даже мысли не было. Тогда еще не готов был. Двадцать три, ветер в голове, вся жизнь впереди. Чистая, словно стерильный бинт, который слепой рок пока еще на размотал и не испещрил кровяными и гнойными пятнами.

Да и кто бы ему отдал?

Хоть сердце и екало, но знал, что у нее, у матери, вроде бы родители были. И еще не старые. Поэтому вскоре из головы выкинул. Чего уж там, коль вся жизнь впереди. Чистая, как белье, которое перед похоронами надевают на труп.

– Так вот оно как вышло, – шептал он, сидя на табурете перед своим рабочим столом и смоля «Кэмел».

Угрызения совести? Ведь мог бы быть рядом, должным образом воспитать, понизить уровень мистического восприятия мира, помочь с учебой и профессией, приземлить и огрубить эмоциональность.

Нет, этого не было. Не было никаких угрызений.

Вообще не было ничего родственного . Кровь, там, генотип и все такое прочее. Потому что давно усвоил: труп – это самое самодостаточное существо в мире. Он связан только с прошлым, которое также мертво. И, следовательно, здесь у него, у трупа, не может быть никаких точек соприкосновения.

Именно с таким чувством и работал со своим отцом. Хоть и предлагали подменить. Но он вежливо отклонил эту ненужную деликатность. Совершенно ложную. Потому что хотел узнать об отце побольше, чего еще не знал.

Виктор Петрович испугался совсем другого. Это явное послание, мэсседж. Ведь не случайно же все так совпало. Мать, которая попала сюда при весьма необычных обстоятельствах. Дочь, чьи обстоятельства еще необычней. И он сам – как бы связующая нить.

Или проводник? А может быть, что-то типа Харона с неограниченными полномочиями?

Все было слишком туманно. И вместе с тем угрожающе. Не сумеешь понять этой последовательности событий – и случится что-то ужасное!