Мистер Каунт на совещании, говорит его секретарь, оглядев Анну, будто сочтя ее подозрительной личностью. Будто делая одолжение, позволяет ей подождать в пустом кабинете Карла.
Воздух пахнет убежавшим кофе и полуфабрикатами. Час она сидит одна в единственном кресле, смотрит на Лондон. Никаких подъемных кранов на горизонте, никаких новостроек — на них нет денег. Как будто мир оглушен, как будто город в кои-то веки ушел в отпуск.
Она ждет и вспоминает годы, что провела здесь. Бесконечные вереницы клиентов, бессовестных, разгневанных, испуганных. Карла, и Дженет, и мистера Германубиса, на скамейке в Лаймбернер-сквер. Лоренса, как он ее обучал. Двенадцать лет. Пожизненное заключение. Она думала, срок выйдет дольше. Она не думала, что он покажется таким долгим.
Шум в коридоре. Приглушенное бормотание мужских голосов, грубый Карлов смех. Из портфеля она вытаскивает компьютер и свое заявление об увольнении. Кладет их на пустой стол.
— Ты, наверное, свихнулась, — говорит сестра. Они встречаются в кабинете на втором этаже в Чайнатауне, столик слишком мал: Анне кажется, еды чересчур, Марте кажется, что маловато. Пельмени, бледные и гладкие, как яйца, бульон с морскими ушками. — Что ты себе думала?
— Забавно. Карл то же самое спросил.
— Я подозреваю, не так любезно.
— Это точно. Он сказал, что я, вероятно, выжила из своего микроскопического тормознутого гребаного ума, — говорит она, и Марта хохочет, и кашляет, и тянется за водой и стаканом.
— Хорошо, что я с ним не обедаю.
— Ты не обязана. И я тоже.
— Но он тут ни при чем.
— Ну, в общем да. Ни при чем, конечно.
— Так в чем дело тогда?
Официант задерживается у столика налить им вина, китайского белого рисового вина в маленькие китайские чашки. Анна дожидается, пока он уйдет. Можно подумать, ему интересно, думает она. В ресторане тихо, дела идут вяло, и персонал выстроился вдоль стен: работы мало, все нервничают. Когда она оглядывается, сестра ждет, подавшись к ней, глядя в упор поверх тарелки.
— Я думаю, ты себя винишь.
— В чем?
— В том, что случилось с Лоу, — говорит Марта и безмятежно наполняет свою чашку. Волна гнева окатывает Анну.
— Ерунду ты мелешь.
— Я ничего такого не имела в виду. Угомонись. Я просто думаю, что с ним случилось, с ним и с его семьей, — я думаю, ты же тогда была очень близко. Не сочти неблагодарностью.
— Ты слишком много думаешь.
— Ну, тогда расскажи мне. — Марта наполняет чашку, подносит к губам. Взгляд над чашкой выверенный, выжидающий. — Расскажи мне.
— Наверное, дело во мне, — говорит она, но сестра молчит. Даже для Анны ответ звучит неискренне. Она вспоминает, как смотрела Аннели, забавляясь, жалея.