«Мне неведомы все соображения местного Комитета,- ответил он,- и я не знаю, думали ли они над этим вообще. Повторяю, достаточно много людей оставалось здесь, и Совет не проявлял особого беспокойства по этому поводу. Лично я думаю, что они просто отвлекли внимание публики от этой части Тихого океана вместо того, чтобы тратить энергию на оснащение флотилии субмарин для карательной экспедиции. Во всяком случае, об этом пусть у Совета голова болит. В настоящий момент важно то, что вы с Мари имеете выбор и должны сделать его по своей собственной воле».
– А что, если я откажусь присоединиться к вам?
«Как только тебе будет изложено все, что необходимо, мы просто отпустим тебя у того выхода, через который ты сюда попал. Ты не в таком положении, чтобы просто торчать здесь, отказываясь подниматься. Никаких проблем, - он указал в направлении выхода.- Но что касается лично меня, то я был бы рад, если бы ты остался - и Мари тоже, конечно. У меня здесь появилось несколько хороших друзей, но это не совсем то же самое, что старые друзья».
Подумав несколько секунд, я попытался поймать его взгляд через иллюминатор.
– Берт, а почему ты решил остаться здесь, внизу?
Он просто покачал головой.
– Ты хочешь сказать, что это слишком долго объяснять, или ты не хочешь мне говорить, или что-то другое? - настаивал я.
Он поднял сначала один палец, затем три, но так ничего и не написал.
– Другими словами, мне придется принимать решение самому, без всякой посторонней помощи? - Он энергично кивнул. - И Мари тоже? - Он снова кивнул.
У меня в голове вертелся только один вопрос, который мог бы помочь принять решение, и я задал его Берту.
– Берт, а ты мог бы вернуться назад, если бы передумал здесь оставаться? Или же то, что они сделали с твоим дыханием, - вещь необратимая?
Улыбнувшись, он снова взялся за стило.
«Мы дышим не водой; в этом утверждении содержатся две ошибки. Они действительно произвели необратимое изменение, но оно не очень серьезное. Я смог бы еще жить на поверхности, хотя переход к дыханию воздухом оказался бы очень длительным и сложным».
– Но ты же только что сказал, что ты не дышишь водой!
«Повторяю - не дышу».
– Но ты же сказал… - он поднял ладонь, чтобы остановить меня, и снова стал писать:
«Я не пытаюсь увиливать. Комитет по своей природе не является ни диктаторским органом, ни даже органом жесткой власти, но все они единодушны в том, что не следует обсуждать нашу жизнь здесь с кем-то, кто не сотрудничает с нами. Я и так уже, наверное, сказал больше, чем можно было бы с их точки зрения, и дальше забираться не собираюсь».