Так вот, мой дневник – это проявление признаков, характерных для светских барышень девятнадцатого века, у которых не было ни телефона, ни компьютера. Свой дневник я ощущаю как часть себя, и потому его вполне можно назвать моим рудиментарным органом, тем самым, который у других людей уже давно утратил свое значение в течение эволюционного развития организма и находится на пути к полному исчезновению, как какая-нибудь вульгарная копчиковая кость.
Кое-кто в лагере думает, что я без конца пишу письма домой, «любименькой мамочке», и посмеивается. Я не разуверяю.
Вообще-то на виду я больше не пишу. Только где-нибудь уединившись. Сейчас, например, в библиотеке. В библиотеку здесь почти никто не ходит, и библиотекарша огорчается. Говорит, что с каждым годом читают все меньше и меньше. А я ей сказала, что в этом ничего удивительного нет. Почти у всех есть компьютеры с выходом в Интернет, в котором все, что хочешь, можно прочитать.
– А ты чего приходишь? – спросила она.
– А у меня нет ни компьютера, ни мобильника, – ответила я. – И вообще: я люблю тишину.
– А мобильник при чем? – спросила дремучая библиотекарша.
– С мобильных телефонов нового поколения тоже можно выйти в Интернет, – просветила ее я.
На самом деле мне надо записать вовсе не про библиотекаршу и Интернет. Совсем про другое. Про Игоря.
Мы отъезжали в Солнечное электричкой с Финляндского вокзала. Прихожу я на условленное место. Там уже много лагерного народу, и среди них – Игорь! Я сразу стала оглядываться в поисках его мамаши. Но ее рядом не оказалось. Наверное, она на работе. Я своих родителей тоже уговорила, чтобы они меня не провожали. Не маленькая.
Игорь мне здорово обрадовался. Наверное, потому, что других знакомых в нашем вагоне у него не было. У меня тоже. Мы сели с ним рядом на рыжий диванчик, и он мне сказал:
– Представляешь, меня родители, можно сказать, насильно в лагерь отправили! Будто в изгнание! Маман дня три твердила, что в Питере в каникулы от безделья можно набрать в голову всяких глупостей, а в лагере каждый мой час будет расписан и мне некогда будет заниматься ерундой. Я ее спрашивал, на какую ерунду она намекает, но вразумительного ответа так и не получил. Хотел сказать: не поеду, и все! А потом думаю, почему бы не поехать? Целую неделю не слышать родительского нудежа – это же кое-что! А ты? Ты уже была раньше в этом лагере?
– Не была, – с удовольствием ответила я. – Меня из Питера выслали примерно по той же самой причине. Папочка сказал, что мне надо проветрить голову и промыть дождями мозги.