– Извини, Оля, – слабым голосом произнесла Нитребина. – У меня сегодня что-то голова болит.
– Так иди домой! Нечего тут изображать из себя умирающего лебедя.
Лариса отрицательно помотала головой, так как понимала, что дома наедине со своими мыслями и страхами совсем сойдет с ума. Тут хоть что-то отвлекает от горьких раздумий и не дает ей совсем упасть духом. Ей обязательно надо выдержать. Надо заставить себя пойти к этой Линде. Другого способа привлечь к себе внимание Разумовского у нее не осталось.
Лариса с трудом нашла дом, спрятавшийся в глубине одного из дворов Садовой улицы. Двор был грязным и запущенным. Даже не верилось, что совсем недалеко шумит шикарный Невский проспект с дорогими магазинами, высококлассными ресторанами и нарядной публикой.
Нитребина обошла неряшливые помойные баки и уткнулась лицом в нужный подъезд. Дверь была обшарпанной, с облупившейся краской, из-под которой проступали старые слои самых разнообразных цветов и оттенков. Из подъезда на Ларису пахнуло запахом общественного туалета. Идти в салон ясновидящей Линды ей моментально расхотелось. Разве она может нести свою любовь в такое ужасное место? Разве может в этом грязном подъезде находиться то, что называется столь изысканным словом – «салон»?
Лариса в нерешительности остановилась. Если она сейчас уйдет, то опять останется один на один со своей несчастной любовью. Тащить одной этот тяжкий груз ей уже не хватает сил. Если Линда даже и не приворожит к ней Андрея, то, может быть, хотя бы снимет с нее то ужасное напряжение, из-за которого она не может даже заплакать. Пожалуй, стоит все-таки зайти к ясновидящей. В конце концов, подъезд в ее собственном доме не многим лучше. Пока Лариса раздумывала, на площадке первого этажа открылась дверь, и симпатичная молодая пара принялась в четыре руки стаскивать с лестницы ярко-голубую детскую коляску. «Там мальчик», – поняла Лариса. Она подержала для родителей раскрытой дверь подъезда и окончательно уверилась, что к Линде стоит пойти. Если уж здесь живут такие милые молодые люди, то и ясновидящая может оказаться вполне приличным человеком.
В квартире, где располагался салон Линды, в отличие от смрадного подъезда Ларису сразу окутал запах душистых благовоний. Но вместо того, чтобы успокоиться, она почему-то совсем растерялась. Она назвала свою фамилию невыразительной женщине, открывшей ей дверь, и та провела ее в комнату, наполненную волнующим сиреневым полумраком. Оглядевшись, Лариса поняла, что такой эффект получается от дневного света, падающего через фиолетовые шторы и сквозь дым многочисленных свечей, расставленных по всей комнате в разнообразных подсвечниках. Линда, немолодая пышнотелая брюнетка с пушистыми волосами, сидела за столом, покрытым мягкой черной скатертью с длинными кистями. На столе блестел прозрачный шар, лежали колода карт, кинжал в ножнах, украшенных сканью, и другие предметы непонятного Ларисе назначения.