Постепенно Лариса рассказала, что работы почти нет, американцы приходят редко и на соках почти ничего не «капает». Те копейки, что удается все-таки заработать, хозяйка буквально выманивает у них обратно: на отопление, на продукты, на электричество. В общей сложности за первый месяц работы Ларисе удалось отложить всего лишь сто долларов.
Основную зарплату им пообещали выдать по истечении трех месяцев работы в «Парадайсе», но что-то мне подсказывало, что денег своих девчонки могут не увидеть:
– Ларис, ты имей в виду: корейцы – народ хитрый. Они тебе скажут, что деньги выдадут в день отъезда, а сами ни черта не дадут. Ты лучше менеджера заранее предупреди, что без денег никуда не поедешь, а если он вздумает тебя «надуть» – заявишь на него в эмигрэшку.
– А они могут так сделать? Не заплатить и все!? – шокировано захлопала она красивыми длинными ресницами.
– Могут-могут, и, скорее всего, попытаются. Тут главное – не робеть! Я их кухню знаю, случаи всякие бывали. А, учитывая то, что деньги тебе сейчас не дают, то именно это они и задумали. У вас виза на сколько?
– На три месяца, – подала голос Маша. Похоже, она наконец-то решила вовлечься в нашу беседу.
– Гостевая, что ли?
– Ага.
Я задумалась: «Выходит, рабочие визы больше не открывают, поэтому и русских здесь нет. Да-а, совсем плохо».
Потом я рассказала им о себе: как я познакомилась с мужем, где работала, каким раньше был таун. Они слушали и удивлялись: оказывается, американцам не всегда запрещали жить в тауне, а только после «одиннадцатого сентября»; и русские раньше могли здесь работать вполне легально; и эмиграционные «набеги» на клубы были скорее исключением, нежели правилом, как сейчас… Короче говоря, от былого веселья и беззаботности (когда регулярно устраивались шумные вечеринки, через одного ходили по ночам за тыквами и падали пьяным лицом вниз без последствий), царивших когда-то в тауне, сегодня не осталось и следа.
Жить вне базы сейчас разрешалось лишь тем, у кого были жены с детьми. А детей мы в ближайшем будущем не планировали.
Более того, мой муж панически боялся, что я могла «залететь». Я пила противозачаточные таблетки, но, несмотря на это, мы каждый раз еще и «подстраховывались» различными методами. Я старалась не обращать на это внимания, убеждая себя, что он прав и если я, не дай Бог, забеременею, это будет совсем некстати, но временами меня все-таки обижала эта излишняя, как мне казалось, предосторожность. Иногда я чувствовала, будто «недостойна» быть матерью его ребенка или что-то еще в этом духе. Не скажу, чтобы я очень стремилась ею стать (для начала я хотела выучиться, получить какую-то уверенность в завтрашнем дне, а уж потом думать о детях), но когда тебе постоянно напоминают, что надо быть осторожными, то рано или поздно это начинает доставать.