- Гы-гы-гы. - Так он смеялся.
Я осмелел и шагнул в комнату. Китель висел на стуле, поэтому крест почти лежал на полу…
- Тебя кто звал? - удивился военный моему нахальству.
- Видишь, какие у меня защитники? - Для человека, которого хотели задушить, у Розы был слишком веселый вид. Тогда зачем она кричала? Я чувствовал себя обманутым. И в глупом положении. Но у меня в конечном счете была определенная цель.
Я посмотрел куда-то поверх широких черных усов, над которыми торчал тяжелый нос.
- А что за крест у вас? - кивнул я на китель.
- А?! За храбрость. Это испанский, понял? - небрежно ответил военный.
- Вы что, испанец? - Я еще раз посмотрел на его черные усы.
- По-твоему, в Испании не было войны?
- Ты и в Испании был? - удивилась Роза.
- Два ранения.
Я восхищенно смотрел на военного.
- Ну? Иди спать! - крикнул он мне.
Роза улыбнулась. Она обняла Сашу за плечи и сказала таким теплым шепотом:
- Хочу, чтобы сегодняшний вечер был у всех счастливый. Подари что-нибудь ему. Он вырос на моих глазах.
- Что я ему подарю?
Роза топнула ногой и улыбнулась:
- А я хочу! Тебе жалко, да? Для тебя это обыкновенный вечер, да? Конечно, в Испании, наверное, все было легко.
В глазах у Саши что-то поплыло, словно у дворника, косого Захара, когда он напивался чачи. Саша достал с вешалки свою шапку и надел мне на голову:
- На! Эту шапку я купил в Испании. Носи! - Он повернул меня к себе спиной и толкнул к двери.
Наутро я первым делом разыскал Бориса и протянул ему шапку.
- Подумаешь, не видел я шапок, - произнес Борис.
- Это из Испании, - объявил я.
Борис взял шапку, вывернул наизнанку. Я увидел ярлык - «Бакинская фабрика имени Володарского».
- У Захара точно такая. Собачий мех, - презрительно проговорил Борис.
Я растерялся. Теперь, если рассказать о кресте, он ни за что не поверит.
После этого я Сашу не видел…
Однажды я спросил Розу, куда делся ее родственник.
- На фронт вызвали. Ты ведь знаешь, какой он герой. - Роза быстро отошла от меня. Переживала она за своего родственника, как бы с ним чего-нибудь не случилось. Каждый день утром Роза выходила на балкон и ждала почтальона. Но писем ей не было…
А через некоторое время весь двор был взбудоражен - Роза умирает. Приходили доктора, один за другим. Потом они собрались все вместе. Это и называется консилиум. Борис сказал мне, что у Розы должен был быть ребенок, но она его куда-то выкинула. Поэтому и заболела… Консилиум что-то решил, и Роза «пошла на поправку». Она стала выходить в галерею. Но даже и не смотрела в сторону почтальона…
К четырем часам мы собрались у нашей бывшей школы, где размещался госпиталь. Товарищ Алик поджидал нас с листком бумаги в руках - он вел учет. Явились все, кто был занят в самодеятельности, так что выговор объявлять будет некому. Я так и не понял, доволен этим Алик или нет…