После приветствия дежурного врача выступил товарищ Алик. Он сообщил, что уполномочен поздравить раненых воинов от лица нашей школы с… А с чем поздравить, так и не мог сообразить.
- С одиннадцатым январем! - засмеялся какой-то раненый с забинтованной рукой.
Все рассмеялись. Алик еще больше растерялся.
- Мы начинаем наш концерт! - выкрикнул он.
- Начинай, начинай, - весело разрешил зал.
- Сцена из комедии бессмертного Гоголя… Бессмертной комедии писателя Гоголя «Ревизор», - объявил Алик. - Роли исполняют: Хлестаков, чиновник, - Борис Сухаренко. Aнна Андреевна, жена городничего, - Ваня Татевосов.
Зал загоготал.
- Хочу пояснить, - расхрабрился товарищ Алик, - мы ведь мужская школа. Девочек у нас нет. Ничего не поделаешь…
Если бы они знали, сколько пришлось уговаривать Ваню согласиться на роль жены городничего. На свое несчастье, Ваня был очень похож лицом на девчонку. А если надеть платок, то и не отличишь совсем…
И вот из коридора, где артисты переодевались, выходит Хлестаков с усами, наведенными чернильным карандашом, в фетровой шляпе. Из кармана свисает цепочка от настенных ходиков, изображающая брелок.
Следом появляется Анна Андреевна. В широкой юбке, с огромной подложенной грудью и в чепчике, Ваня был похож на старуху Марьям, которая спекулировала хаши. К тому же ему натерли марганцовкой щеки и губы.
Несколько секунд потрясенный зал молчал. Но в следующее мгновение раздался такой смех, что было слышно, вероятно, на бульваре.
Вместе со всеми хохотали Хлестаков и сама жена городничего. Наши ребята тоже смеялись. Только товарищ Алик, чуть не плача, требовал начинать. Но стоило Хлестакову раскрыть рот, как зал захлебывался в новом приступе смеха.
- Ах! - выдавила сквозь смех «мадам Сквозник-Дмухановская».
- Отчего вы так испугались, сударыня? - пытается войти в роль Борис.
- Нет, я не ис… ис… испугался, - захлебывается Ваня.
- «Испугалась», - поправляет Хлестаков и достает брелок, еле справляясь с дыханием. - Помилуйте, сударыня… - Но тут оба не выдерживают и откровенно хохочут, сопровождаемые всем залом.
- Ах идиот я, идиот. Надо было их в конце выпустить, - горевал единственный серьезный человек - товарищ Алик. Он взял за шиворот Бориса и Ваню и вывел их в коридор.
А зал бушевал:
- Давай Гоголя! Давай «Ревизора»! Алик поднял руку:
- Потом. В конце… Сейчас Леня Козаков споет песню «Бескозырка».
Вышел Леня. Маленький такой, он был меньше всех в классе. На голове у него была бескозырка. Он ее то и дело поправлял - бескозырка садилась ему на уши.
Ждать, пока зал успокоится, было бессмысленно. И Леня запел. Начала первого куплета было вовсе не слышно. Но вот зал стал стихать. И затих.