К дяде Саше потянулись со всех сторон. Его хлопали по спине, гладили, как маленького, по голове.
- Герой Испании! Саша, где эта Испания?
- Под юбкой его Испания…
- Молодец твой отец!
Неужели они действительно ничего не знают? И шутят над ним. У нас в классе был такой мальчик. Над ним обычно потешались, устраивали разные истории. Почему именно над ним, никто толком и не знал. Впрочем, он был толстяк, а во время войны среди мальчишек подобное считалось особенно дурным тоном. Но не это главное - всегда и везде есть свои невольные шуты. Почему? Возможно, люди боятся насмешек над собой, поэтому спешат отвести удар на своего ближнего. Шутом становится тот, кто менее расторопен. Вот и дядя Саша, наверное, так…
- Что вы смеетесь? - закричал я. - У него крест испанский есть. Он мне показывал, и тете Розе…
- Крест? - удивился раненый с перевязанной рукой. - Ай, паршивец! Вот для чего ты у Петра Александровича крест одолжил. - Раненый сильно хлопнул по спине Сашу своей здоровой рукой.
- И у меня взял медаль, - сказал кто-то.
- Орден мне еще не вернул.
- Интересно, зачем ему понадобился мой осоавиахимовский значок?
Саша отбивался от тех, кто цеплялся за подол его халата, кто тащил его за пояс. Наконец ему удалось подняться на ноги.
- Вам обидно, да? - Он заспешил к выходу, проталкиваясь между скамьями. - Вам обидно, что я только контужен, да?! Вы хотите, чтобы я был такой, как вы, - безрукий или слепой… Э-э, что с вами разговаривать!
У самого входа его остановил какой-то раненый. Правда, с виду он и не был похож на раненого, только что халат был, как и у всех, рыжий. Он заговорил низким голосом, где нужно выдерживая эффектную паузу. Как тамада.
- Слушай, Саша… Конечно, не твоя вина, что взорвался какой-то пакет в глубоком тылу и что ты стоял рядом. Ты скажешь, любой из нас мог стоять рядом. Ты ошибаешься. Мы в это время на фронте были, а не в тылу… И ты, конечно, скажешь, что пришло бы твое время и ты попал бы на фронт. И ты прав будешь. И не прав! Прежде чем ты собрался на фронт, тебя контузило в тылу. Факт, да? Факт!
В зале одобрительно зашумели. Саша попытался освободиться, но его крепко держали…
- Ты думаешь, нам обидно, что мы по-настоящему ранены, а ты непонятно что такое, да? Очень это напрасно, - важно продолжал «тамада».
- А почему меня не выписывают отсюда? Нет, ты скажи, почему? - закричал Саша.
- Докторам иногда подсказать надо. Помочь. Они тоже люди, - объяснил «тамада».
Он еще что-то говорил, не выпуская Сашиного халата.
Товарищ Алик делал мне знак, чтобы я начинал играть. Но мне играть не хотелось. Я старался незаметно выйти из зала. И это мне удалось - никто не обратил на меня внимания, все слушали «тамаду». Вероятно, это было для них важнее, чем «Сонатина» композитора Клименти…