"Одеть парашюты!" Бог проходит по рядам, придирчиво проверяет, как подогнана подвесная система, целы ли контровки. Даже полковник Ридкобород и майор Мама смирённо стоят в строю, где-то в серединке согласно своего веса. Сейчас капитан Бог главный. Чтобы заведомо вылететь первым, а потом наблюдать с земли приземление остальных, Бог прихватил с собой ранцевый рюкзак диверсанта, только вместо портативного ядерного фугаса в нем сейчас лежит обычная 32х-килограммовая гиря. После проверки полковник Ридкобород снимает шлем и одевает свою фуражку. Вот жулик - золотые верёвочки с козырька засунул себе в рот, как удила. А мы то думали..! Хотя если ветром не сорвёт, то всё равно мастерство впечатляет.
"По самолётам!" Вваливаемся в тесный грязноватый фюзеляж знаменитого "Ан-2". Изнутри "Кукурузник" очень похож на перевернутую лодку или мотоциклетную люльку, если в них прорезать окошки-иллюминаторы. Наше оделение из самых рослых-толстых, нам прыгать первыми, к нам же залазит Бог. Весело болтает с прапором-механиком, что будет работать у нас выпускающим - хлопать очередного прыгуна по плечу с воплем "Следующий! Пошёл!!!" Или давать пинка, если следующий отказывается пойти, куда его послали. От весёлой болтовни бывалых дядек наше настроение не улучшается. Руки слегонца дрожат и самопроизвольно ощупывают кольцо главного купола, кольцо запаски, аварийный нож-стропорез и новый автоматный патрон в кармане на счастье... Вроде в этой пуле моя смерть, как в иголке у Кощея Бессмертного, и поэтому нераскрывшийся парашют не имеет никакого отношения к моему организму. Самолёт громко чихает, из его "горшков"-циллидндров, что здоровым цветочком сидят за пропеллером, вылетает целый фонтан мелких капелек авиационного бензина. Крылья и стекла иллюминаторов густо окропляются этим "дождиком", даже внутри самолёта начинает нестерпимо воднять топливом. Это уже авария, или так надо!? И тут двигатель оглашает окрестности бодрым рёвом. Летун чего-то кричит по рации, потом даёт ориентировку выпускающему - до начала десантирования 20 минут. Особо полетать не получится.
Самолёт трогается с места. О чёртовы кочки! Каждый бугорок своей задницей чувствуешь. Никакого тебе эффекта нежного взлёта, что бывает на взлётной полосе в гражданском авиалайнере. Там так нежно слегка вдавит в кресло и вот земля начинает бешено удаляться, как в кино. Тут же самолётик скрипя прыгает по полю, словно нуклюжая, укушенная слепнём, корова. Скорость почи не растёт, растет только рёв двигателя и нестерпимый вой пропеллера. Вдруг тряска прекращается, и вы довольно долго не можете понять - это самолет выехал на кусок асфальта или же и впрямь оторвался от земли. Вместо двери водителькую кабину (если эту носовую часть можно назвать кабиной) отделяет ситцевая шторочка, да и та нараспашку. Через лобовое стекло видно, как на вас стеной несётся опушка леса. В такой ситуации действительно лучше бы взлететь. Словно прочитав ваши мысли, пилот тянет штурвал на себя, вроде собраясь изнасиловать приборную панель. Самолётик идёт вверх, едва проскользнув над верхушками деревьев. Теперь сомнений нет - мы в воздухе. Высота растёт медленно, вскоре скорости совсем не чувствуется, хотя здорово чувствуются воздушные ямы и каждый самолётный манёвр. Чувствуются всё тем же местом, на котором сидишь. Где-то внизу застыл городок Бирштонас, какие-то литовские хутора, леса, поля, извилистая река Нямунас (Немон) и прочая ляпота. В общем красиво! Забыв на короткие мгновения, что сейчас наружу, народ выворачивает шеи и таращится в иллюминаторы.