– Она не наша сестра! – фыркнула Флора.
– А что это такое, благородство? – спросила одна девушка.
– Благородство, – объяснил я, – это, когда каждый человек относится к другому так, как он хочет, чтобы относились к нему. Люди должны быть добры друг к другу. Возлюби ближнего своего, аки самого себя и протяни ему руку помощи!
И, кажется, эта не совсем простая мысль для существ, которые воюют со всем миром вот уже тысячу лет, дошла до них.
– Ты хочешь сказать, – прищурила глаза Флора, – что мы должны нести не только тебя, но и твою презренную рабыню?
– Она мне не рабыня! – тут же поправил я.
– А кто она? – Флора Фиалка грозно сдвинула брови. – Твоя любовница? Если это так, то я сейчас же убью ее. Судя по всему, она твоя, отвергнутая любовница. Тем не менее, ее это не спасет.
– Нет, она моя однокашница!
Этот довод сразил их. И одна амазонка вернулась к Наташе и вернулась к нам с ней на плечах. Той уже было все равно. Она смотрела вокруг непонимающим и затуманенным взглядом.
– Бедняга, – пожалел ее Геркулес. – Она в обмороке.
Даже Стелла прониклась к Наташе сочувствием, и протянула ей еще одну бутылку «Аквы». Девушка вцепилась в нее, как утопающий за соломинку, а младенец за бутылку с соской.
– Стелла, а мне? – голосом капризного ребенка закричал я. И тоже получил бутылку воды. Нет, жизнь и впрямь хороша!
– Мать, дарящая живительную влагу! – воскликнули хором амазонки, потрясенные увиденным. – Уж не богиня ли ты Деметра?
Стелла врать не умела.
– Нет, я обыкновенная звездная волчица! – ответила она.
И все же амазонки прониклись к Стелле священным трепетом. Больше за ее судьбу я не волновался.
Наше положение укреплялось все больше и больше. Даже Наташа пришла в себя.
– Ну, Сережка! – стрельнула она в меня ненавидящим взглядом. – Я тебе этого не прощу!
Что я мог ей ответить?
Мы отправились дальше, и через полчаса на горизонте на фоне желтого неба появился темный силуэт города. Мы направлялись прямо к нему. И чем ближе мы к нему подходили, тем быстрее шагали амазонки. Очень скоро мы достигли городских стен.
Это был очень старый и ветхий город. Стены осыпались, в них зияли широченные пробоины, башни были полуразрушены, ворот не было и в помине. Я сразу понял, что строительство у наших спортсменок не самое любимое занятие. Мы вошли внутрь через пролом в стене, и пошли по широкой пыльной улице, по бокам которой стояли низенькие глиняные домики без окон, покрытые старой гнилой соломой. Улица была грязная и пока пустынная. Сразу видно, что мужей у наших гостеприимных хозяек нет. Они бы не позволили такой бардак. Из домов уже стали выскакивать женщины, и с каждой секундой их становилось все больше и больше. И взоры их тут же устремлялись на нас с Геркулесом. Судя по всему, наш отряд направлялся к главной площади. Сначала мне стало неловко, что я, в принципе, здоровый парень, сижу на плечах у женщин, словно инвалид первой группы. Но, немного пораздумав, я решил не спешиваться. Что-то мне подсказывало, что подобное мое положение в настоящий момент самое подходящее. Во всяком случае, обзор у меня был что надо. А вот и площадь – широкий пустырь, в центре которого одиноко торчит такой же нищенский домик, только с двумя этажами. Я сразу догадался, что это или дворец, или здание местного парламента. Хотя последнее вряд ли. Амазонки не походили на сторонников демократии.