Революция 1905 года благоприятно сказалась на судьбе крестьянства. Крестьяне были окончательно уравнены в юридических правах с остальными подданными царя, что нашло выражение в получении ими внутренних паспортов. Было резко увеличено финансирование Крестьянского банка, и это позволило ему выдавать ссуды крестьянам в размере до 90 процентов и более от сумм, необходимых для покупки земли. Наконец, в январе 1906 года премьер-министр C.Витте добился правительственного постановления о разделении общин на частные хозяйства. Этот план стал осуществляться уже при сменившем Витте новом премьере Столыпине, которому поэтому и приписывается самое авторство. Намерение Столыпина, в его собственной интерпретации, сводилось к тому, чтобы правительство сделало ставку «не на нищих и пьяниц, а на крепкого собственника, который призван сыграть роль в перестройке нашего царства на основах сильного монархического начала».
Даже Ленин характеризовал эти планы Столыпина как «прогрессивные в научно-экономическом смысле»[8].
Столыпинская программа была законодательно оформлена указами от 9 ноября 1906 года, 4 июня 1910 года и 29 мая 1911 года. В соответствии с ними любой крестьянин имел право требовать юридического оформления документов на владение землей, занятой его хозяйством. Это, конечно, не сразу привело к соединению «полосок» крестьянина в единый участок, считавшийся его, крестьянским, частным владением: полагают, что к 1917 году три четверти наследственных земель все еще разделялись на полосы. Но тем не менее, реальное слияние полосок в единый участок все же разрешалось и даже предусматривалось механизмом закона, и оно уже начало осуществляться в значительных масштабах.
Задача превращения средневековой системы землепользования в современное индивидуальное земледелие справедливо считается трудной до невозможности. В 1905 году девять с половиной миллионов крестьянских дворов состояло в общинах, а 2,8 миллиона владели землей на правах наследственной частной собственности. В 1916 году еще около двух с половиной миллионов дворов вышло из общин[9]. Следовательно, к 1917 году все российские 13–14 миллионов крестьянских наделов, по-видимому, можно было примерно разделить на такие категории:
5 миллионов оставались во владении на основе «передела»;
1,3 миллиона формально находились в частном владении, но фактически принадлежали общине;
1,7 миллиона – в переходном от общины к частному владению состоянии;
4,3 миллиона являлись частной собственностью владельцев, но все еще были разделены на полоски;