– Кому? – спросил Сережкин.
– Известное дело, вам, – ответил Лубников.
– Чепуху говоришь, – пробасил старшина, но рассказ Лубникова заставил его задуматься. Загадочно теперь выглядела история Ускова с мотором и с бензином. «Странно, – твердил про себя Сережкин, – и подозрительно. Но не будем торопиться».
Возле магазина сельпо в огороженном неошкуренными жердями травянистом палисадничке толпился народ. В центре палисадника за непокрытым столом сидел мрачный седовласый районный следователь Перебейнос и писал протокол. Возле него стоял, переминаясь с ноги на ногу, Усков. На нем висел тот же брезентовый плащ. Он вытирал тыльной стороной ладони пот с лица, но только размазывал грязь и часто шмыгал носом. Худенький, светловолосый лейтенант милиции Коньков, поблескивая очками, говорил, осаждая толпу:
– Граждане, прошу податься! Назад, назад, еще немного…
Народ, увидев Сережкина, загомонил:
– А вот и Власть тайги!
– Эк, бедняга, уморился. Смотри, какой грязный!
– Говорят, его в болото Усков затянул ночью-то.
– Хитер… А прикинулся божьей коровкой.
– От закона не уйдет.
Сережкин медленно прошел мимо толпы, поздоровался с оперуполномоченным и следователем, посмотрел в упор на Ускова. Усков кашлянул в кулак и, разведя руками, сказал упавшим голосом:
– Вот оно как все обернулось-то.
– Что украдено? – спросил Сережкин следователя.
– Вот список, смотри. Пока предварительный, уточняем еще.
Перебейнос сунул в руки Сережкину лист с длинным перечнем украденных вещей. Старшина отметил несколько кусков крепдешина и драпа, беличью шубу, костюмы…
– В магазине не убрано еще? – спросил он Конькова.
– Нет еще, все так оставлено, – ответил лейтенант.
Сережкин вошел в магазин.
Там был относительный порядок. На прилавке стояла керосиновая лампа, чуть поодаль распитая бутылка коньяку, а рядом банка недоеденных рыбных консервов. Видно было, что воры действовали наверняка и не торопились, даже за успех выпили и нагло выставили напоказ пустую бутылку и консервы. Сережкин осмотрел бутылку и банку: нет ли следов пальцев? Нет, все было тщательно обтерто, «Опытные», – отметил про себя старшина. Затем он осмотрел замки. Было ясно, что они открыты ключами, а потом для виду помяты. Теперь эти ключи лежали на столе перед следователем как вещественное доказательство. Усков вынул их из кармана. Это были единственные ключи, других таких не было, по крайней мере в селе.
Усков отрицал всякую причастность к воровству. На вопрос, откуда же у воров ключи взялись, ответил:
– Не могу знать.
«Кто же мог обокрасть магазин? – ломал голову Сережкин. – Неужели Усков? Неужели он меня так ловко обманул?» – «Да нет, не может быть», – возражал он сам себе. Чутье человека, привыкшего разгадывать повадки преступника, отрицало эту возможность. «Ну кто же? Если Рябой с Варлашкиным, то откуда у них ключи? А может, кто еще в сговоре с Усковым? – снова сомневался он. – Вот и разберись тут…»