– Да, я предупредил Кузькина. Он сидел на лесном складе, как раз под вечер. Я подошел к нему, посидел еще рядом. Потом сказал, чтобы он не сажал картошку на огороде, потому что огород не его, а колхозный.
– Подсудимый Кузькин, было такое предупреждение?
– В точности было! – сказал Фомич.
– Чего ж еще надо? – крикнул Гузенков.
– Но, гражданин судья, дозвольте слово сказать? – обратился к судье Фомич.
– Пожалуйста.
– Воронин почти каждый день меня стращал: то говорил, что меня вышлют. Потом грозился посадить в тюрьму. А потом огород отобрать. Мало ли чего он говорил. Я уж и верить перестал. А ведь решение общего собрания – это же закон. Так я понимаю, гражданин судья?
– Правильно!
– Значит, законное постановление и передавать надо под расписку, документом. Выписать это решение на бумаге, прислать мне. Я бы прочел, расписался. Закон!
– Правильно! Под расписку не вручалось решение собрания Кузькину? – спросил судья Гузенкова.
– Нет, – ответил, краснея, Гузенков.
Теперь все смотрели на него. А Фомич еще и добавил:
– А стращать словами-то у нас мастера…
Когда суд удалился на совещание, Гузенков встал и, тяжело грохая сапогами, ушел из клуба. За ним подался и Пашка Воронин. А Корнеич и Степушкин понуро сидели на опустевшей скамье, боясь оглянуться в зал. Там шумно гомонили, отпуская крепкие шутки в адрес незадачливых свидетелей. Всем было ясно, что Фомич выиграл дело. И когда судья зачитал оправдательный приговор, кто-то крикнул на весь зал:
– Он из воды сухим выйдет! Живой – он и есть живой…
В конце июня, только лишь успели колхозы развезти лес от Фомича, как позвонил начальник электростанции:
– Кузькин, не спишь там?
– Гуси не дают. Развели их ноне, как саранчу. Мясопоставки отменили. Вот они и орут от радости на все Прудки.
– Ну, я тебе тихую работу нашел, подальше от гусей. Пойдешь на пристань?
– Это на какую такую пристань?
– На Прокоше поставят, недалеко от Прудков.
– А что мне там делать?
– Все! И командовать, и подметать. И шкипер, и подчищала. В одном лице будешь. Совместишь?
– Можно попробовать.
– Тогда завтра же давай на речной участок. Он тут, возле нас.
Пугасовский участок пароходства малых рек стоял возле Раскидухи, сразу за шлюзом, где перегороженная Прокоша разливалась на полкилометра, что Ока. Весь участок состоял из двух бревенчатых амбаров, отведенных под склады, пятистенной избы, в которой размещались магазин и буфет, и двух дебаркадеров. К одному дебаркадеру приставали речные катера-трамвайчики, а во втором располагалась контора участка.
Начальник участка, черноволосый приземистый чуваш с необычным для здешних мест именем – Садок Парфентьевич, встретил Фомича по-деловому: