После завтрака, который он запил фруктовым кефиром – форменные чудеса творились в данном ИТУ – Анохина выводили на часовую прогулку во внутренний двор, куда сверху, через предохранительную сетку, проникали солнечные лучи. Как и в бутырских «двориках», Сергей при первой же возможности принялся делать разминку (как мог, он старался поддерживать свою физическую форму). Конвоир, наблюдавший сверху, с бетонного бортика, за его занятиями, равно как и выводящий, замечаний ему по данному поводу делать не стал, хотя в некоторых крытых, как доводилось уже слышать Анохину, подобные «кривляния» во время ежедневных прогулок администрацией как-то не приветствуются.
Ни днем, ни вечером этого дня в столовку Анохина не выводили. Еду по-прежнему доставляли ему прямо в камеру, никого из зэков, включая четверку его недругов, он с момента газовой атаки пока еще не видел… И, по правде говоря, ни в малой степени об этом не сожалел.
Вечерняя прогулка оказалась заметно короче по времени, нежели две предыдущие – что-то около получаса. Стемнело, дворик залит мертвенно-бледным электрическим светом. Когда за ним вновь закрылась дверь камеры, времени было примерно девять вечера (даже сейчас, в таких условиях, обходясь без наручных часов, Анохин что днем, что ночью мог достаточно точно указать время).
Хотя никто, кажется, не чинил тому препон, ложиться почивать на свою шконку он пока еще не собирался. К тому же его в последнее время мучила бессонница.
Привычным жестом он забросил руки назад, за спину. Принялся вышагивать по тюремной камере, – четыре шага в одну сторону, медленный разворот, четыре в обратную, – погруженный всеми своими мыслями в сравнительно недавнее еще прошлое.
В сотый, может, в тысячный раз в ушах его прозвучал чей-то истошный крик, перекрывший гул голосов в подземном переходе возле Рижского вокзала:
– Вот она! Которая с красными розами!! Во-он!!! Мужик с ней! Прячет ее за собой! Не упустите их!!!
Дальше все закрутилось, завертелось, лихорадочно замельтешило, как в дурном кошмарном сне.
В первые скоротечные секунды Анохин никак не соотносил ту панику, ту неразбериху, что вдруг возникла в людской толкучке в переходе, со своей персоной. И уж тем более – со своей супругой Ольгой. Помнится, он тогда подумал про себя мимоходом как о досадной, но никак не касающейся их с Оленькой детали: что происходящее – это обычное милицейское мероприятие, вроде облавы на нелегалов, проводимое ментами со свойственными им зачастую чрезмерностью и дурным усердием. Они ведь – Анохины – российские граждане, следующие транзитом через Москву. Все документы, включая ж/д билеты, у них имеются при себе; оформлять регистрацию в столице они не должны и не обязаны… Ну так чего же, спрашивается, им бояться?