– Сегодня утром, – прибавил Родзянко, – я должен был ехать в Ставку для свидания с Государем Императором, доложить Его Величеству, что, может быть, единственный исход – отречение… Но эти мерзавцы узнали… и, когда я собирался ехать, сообщили мне, что ими дано приказание не выпускать поезда… Не пустят поезда! Ну, как вам это нравится? Они заявили, что одного меня они не пустят, а что должен ехать со мной Чхеидзе и еще какие-то… Ну, слуга покорный, – я с ними к Государю не поеду… Чхеидзе должен был сопровождать батальон «революционных солдат». что они там учинили бы?. Я с этим скот…
Меня вызвали по совершенно неотложному делу…
* * *
-Это был тот офицер, который ездил со мной «брать Петропавловку» .
– Там неблагополучно… Собралась огромная толпа… тысяч пять… Требуют, чтобы выпустили арестованных…
– Да ведь их нет!..
– Не верят… Я только что оттуда… гарнизон еле держится… Каждую минуту могут ворваться… Я их успокоил на минутку, сказал, что сейчас еду в Государственную Думу и что кто-нибудь приедет… Но надо спешить…
– Сейчас…
Я сел к столу и стал писать ту записку, о которой условился с комендантом… Потом, – не знаю уже, как и почему, – передо мной очутились члены Государственной думы Волков (кадет) и Скобелев (социалист).
– Господа, поезжайте… Помните Бастилию: она была сожжена только потому, что не поверили, что нет заключенных… Надо, чтоб вам поверили!
Волков, с живыми глазами, сильно воспринимал… Скобелев, немножко заикающийся, тоже хорошо чувствовал – я видел.
Я сказал ему:
– Ведь они вас знают… Вы популярны… Скажите им речь.
Они поехали…
Я застал Комитет в большом волнении… Родзянко бушевал…
– Кто это написал? Это они, конечно, мерзавцы.
Это прямо для немцев… Предатели… что теперь будет?
– Что случилось?.
– Вот, прочтите.
Я взял бумажку, думая, что это прокламация… Стал читать… и в глазах у меня помутилось… Это был знаменитый впоследствии «приказ № 1».
– Откуда это?
– Расклеено по всему городу… на всех стенках… Я почувствовал, как чья-то коричневая рука сжала мое сердце. Это был конец армии…
* * *
Последствия немедленно сказались… Со всех сторон стали доходить слухи, что офицеров изгоняют, арестовывают… Офицерство стало метаться… многие, боясь, пробивались в Государственную Думу… помня лозунг: Государственная Дума не проливает крови». Другие стали по чьему-то приглашению собираться в зал «Армии и Флота», на углу Литейного и Кирочной… Стало известно, что около 2000 офицеров собралось там и что идет заседание… Настроение большинства «за Государственную думу» и «за порядок». Третьи увеличили число людей, осаждавших Комитет Государственной Думы, прося указаний… С каждым часом настроение ухудшалось… Из различных мест сообщалось о насилии над офицерами…