Эта черная, нечесаная, неухоженная уличная собака уже могла быть абсолютно уверенной в гостеприимстве Ле Бланка, а все же она не изменяла своего тактичного поведения. Никогда она не входила в кафе, хотя француз неоднократно давал ей понять, что можно войти и пообедать спокойно у его ног. На самом деле человек хотел бы иметь собаку все время возле себя. Она бы выгоняла непрошеных уличных собак из кафе, охраняла ночью от возможных воров. Признаться, Ле Бланк полюбил эту собаку.
В последнее время, подавая собаке кусочки, он любил погладить ее, слегка шлепнуть по спине, тихонько подергать за уши. Собака терпеливо с куском в зубах ждала, пока Ле Бланк не кончит свои нежности и не уйдет опять за стойку. И только после этого собака отходила от двери и по обыкновению ложилась на асфальт доедать свой обед. Как всегда, насытившись, она вставала, шла к двери, ждала взгляда Ле Бланка, виляя хвостом, улыбалась, открывала пошире пасть, как бы говоря: «Спасибо огромное, до завтра в это же время». А потом, как всегда, поворачивалась и уходила. Куда, француз не знал.
Однажды у Ле Бланка был ужасный скандал с одним гостем, сломавшим себе зуб о черствый хлеб. Гость пригрозил Ле Бланку подать на него в суд для возмещения ущерба в 10 000 песо. Взбешенный француз выгнал официантку, и несчастная девушка спряталась в темном углу кафе, где горько заплакала (что было при таких обстоятельствах вполне понятно). Конечно, она должна была заметить, что хлеб черствый, но, с другой стороны, не могла же она проверять каждую булку своими пальцами. Но это была не только ее ошибка, ведь гость, взяв хлеб, не мог не почувствовать его каменное состояние. Как бы то ни было, подавала хлеб она, и поэтому за это отвечала.
Действительным же виновником был булочник, нарочно или по ошибке подсунувший черствую булку к свежим. Когда наконец Ле Бланк это понял, он поднял трубку телефона и кричал булочнику, что он сейчас с револьвером в руках нанесет ему визит и убьет этого проклятого, богом забытого, невнимательного тестомесителя, как зачумленную крысу, не заслужившую лучшего, и что булочник до конца своих дней останется проклятой вонючей крысой. Булочник ответил тирадой отборных словечек, относящихся и к матери Ле Бланка, которую он вовсе не знал, словечек, которые заставили бы так покраснеть церковные стены, что пришлось бы заново освятить церковь, очищая ее от ужасной скверны. Оживленная беседа кончилась тем, что Ле Бланк бросил трубку телефона с такой силой, что он обязательно бы разбился, если бы инженеры не предвидели проявления таких человеческих страстей и не учли это, конструируя аппарат. С лицом, красным как помидор, француз вернулся на свое место, а когда случайно взглянул на дверь, он увидел там старого дорогого друга, черную собачку, ожидавшую свой обед.