– Но он в сознании? Узнает меня?
– Узнает, но захочет ли говорить…
– Да что у вас здесь происходит?! – вскричал Борис. – Говорить он со мной не захочет…
Он рванул на себя ручку двери и влетел в палату. Комнатка была маленькая, с чисто выбеленными стенами, крохотное окошко затянуто накрахмаленной занавеской. Несмотря на малые размеры, в комнатку были втиснуты три кровати. Борис не узнал Алымова, пока Варя не тронула его за рукав и не повернула в нужном направлении. Петр лежал на спине, до горла закрытый одеялом. Глаза были открыты и невидяще уставились в потолок. Борис поразился неестественной бледности его лица.
– Эй, – тихонько позвал он и наклонился.
Алымов вздрогнул, его глаза изумленно раскрылись.
– Борис! – выдохнул он. – Живой! Голос был прежнего Петра Алымова, с кем прошел Борис немало дорог, когда отступали от Орла до самого Новороссийска. Борис обнял друга за плечи и поразился их худобе.
– Ты что, его не кормишь, что ли? – повернулся он к Варе.
Та не ответила, и Борис с грустью заметил, что глаза у Алымова снова погасли. Варя вышла в коридор, в открытую дверь Борис увидел, как она взяла у Горецкого какой-то маленький бумажный пакетик и спрятала его в карман белого передника сестры милосердия.
– Ты сесть можешь? – спросил Борис. – А то лежишь, в потолок смотришь…
Он помог другу приподняться и подложил подушку. Тот поморщился и в ответ на невысказанный вопрос пробормотал глухо:
– Нога болит. Вот нету ее, а болит, проклятая – сил нет терпеть.
– Вот что, Петр, – угрожающе начал Борис, – ты это дело брось. Не для того мы с тобой в Новороссийске из той смертельной бухты выплыли, чтобы ты теперь вот тут, в этой комнате, помирал. И не перебивай! – прикрикнул он, видя, что Петр шевельнулся. – Вижу, что не от раны тебе плохо. Знаю, что боль переносить ты умеешь. Тоска у тебя, хандра, себя жалко…
– Отстань ты! – Алымов нахмурился и даже сделал попытку двинуть Бориса кулаком в бок.
– Сказал, не перебивай! – Борис увернулся от слабой руки друга. – Вот горе-то у него – полноги оттяпали. А жизнь – спасли! А сколько нас там, в России, осталось?
– Ты не понимаешь, – с тоской протянул Петр и отвернулся, – везунчик.
– Не понимаю я? Петька, положа руку на сердце, неужели тебе легче было, если бы и я без ноги остался?
– Да ты в уме ли? – Петр даже приподнялся на кровати.
– Что вы так кричите? – это вошла испуганная Варя.
– Ничего мы не кричим, просто разговариваем, – сердито ответил Борис.
Варю позвал раненый с другой кровати, она отошла к нему, стала что-то ласково выговаривать ему, потом подала напиться, немного приоткрыла окно… Борис смотрел на друга и видел, что глаза Алымова, помимо его воли, следят за Варей, что бы она ни делала. Он забыл, что Борис рядом, что смотрит на него, и в лице его проступило такое, что Борис сразу все понял.