К полудню слухи о колдовстве разнеслись по всему погребенному в снегах поселку.
* * *
– Теперь, когда я бежал, Полотно не проснется, – заявил Моргот сыну, когда они вместе сидели в подземелье, всего несколько часов спустя.
С рассветом Джонатан не вернулся в поселок. Расстелив на полу одеяло, он уселся на него и принялся зажаривать надетую на прутик рыбу над небольшим костерком. Услышав слова отца, юноша нахмурился.
– Но оно оживало еще до того, как ты попал в него, – возразил он.
– Нет. Это я давал душам силу, – Моргот сурово посмотрел сыну в лицо. – И это я тот бледный мужчина, который разрушил часовню Стражей, – пояснил он, так как Жон уже рассказывал ему о пергаменте, найденном в пещере Ивара.
Джонатан вынул из пламени прутик с рыбиной и принялся отрывать от узкого хребта горячее мясо. Он ел медленно, задумчиво, слушая отца и ничего не говоря.
– Имеет ли это для тебя какое-то значение? – спросил Моргот.
– Нет… просто это… – Жон покачал головой. По-прежнему не глядя на сидящего рядом отца, он спросил его более твердо: – Все-таки почему ты захотел разрушить часовню?
Моргот вскочил и принялся расхаживать из стороны в сторону, подол его серебристого плаща волочился по каменному полу, а мягкие складки отражали свет разноцветных огней на стенах пещеры.
– Пожалуй, пора тебе узнать мою историю. Как и этот монах Гектор, я был продан собственными родителями, и мне очень хочется считать, что они поступили так против собственной воли, поскольку мой хозяин был довольно холоден и властен. Когда я не смог учиться так быстро, как ему хотелось, он показал мне, что такое боль. В конце концов он выучил меня слишком хорошо и начал меня бояться. Ничем иным я не могу объяснить, почему он дал мне задание, которое невозможно было выполнить.
Жители нашего края преклонялись передо мной так, как они никогда не преклонялись перед моим господином. Он почувствовал во мне соперника, он решил использовать меня еще раз, прежде чем настанет конец. Он послал меня уничтожить Полотно, которое грозило вобрать в себя моего хозяина, поглотить его, навсегда заточить его в свою ткань. Он знал, что если мне не удастся уничтожить Полотно, то я сам буду уничтожен вместо него.
– Почему ты отправился один? – спросил Джонатан.
– Мне так приказал мой господин. Уничтожение Полотна должно было стать последним испытанием моей силы. Это задание не казалось мне слишком сложным: сжигающее заклятье – и дело сделано. Ты ведь знаешь, как это просто, особенно с таким могуществом, которым мы с тобой обладаем. Однако на деле получилось не так. Мои огненные шары вернулись ко мне же и чуть не сожгли меня самого. Тогда я бросился на Ткань, несмотря на то что душу мою заполнил страх. Торжествующие вопли моих врагов звенели у меня в ушах, когда я сорвал Полотно с его почетного места. Эта трижды проклятая Ткань внезапно накрыла меня и прилипла. Я пытался сорвать ее, но не смог. Мои кожа и плоть, мои кости и моя сила растворились в нем… – Моргот замолчал и положил руку на плечо сына, как будто прикосновение к живой человеческой плоти могло напомнить ему о том, каким он был до того, как попал в плен к Полотну.