Он свирепо молотил ее тяжелыми кулаками, но Маэв яростно отбивалась. Тогда Миша подобрал с пола отбитое горлышко бутылки и с размаху всадил его ей в лицо, выдавив один глаз и сильно порезав рот. Маэв вцепилась в него с удвоенной силой. Миша снова и снова всаживал в нее острое стекло, но раны, которые он наносил, – ужасные раны – затягивались у него на глазах. Миша в отчаянье продолжал атаковать, но сам слабел от своей неистовой атаки, так что в конце концов Маэв сильным движением сбросила его с себя.
Осколок бутылки выпал из Мишиных рук. Лежа на полу, он тяжело дышал, глядя, как Маэв встает и, пошатываясь, идет к нему. Последние царапины исчезли у нее на руках и на лице, когда она потянулась к нему.
– Ты хотел ограбить меня? Мне следовало знать, что ты не годишься ни на что другое, кроме как стать дичью. Зима нынче суровая, и гоблины с радостью подберут то, что останется после меня, – голос Маэв был так мелодичен, что страшная угроза прозвучала, как пение.
Миша ничего не мог возразить; он лежал на полу опершись на локоть и пытался отдышаться. На лице Маэв появилось какое-то загадочное выражение.
– Мои слуги рассказали мне обо всех слухах, обо всех глупостях, которые ты говорил об обитателях гостиницы. Может быть, Ивар разрешит мне снова приходить туда, когда узнает, как я поступила с тобой.
Ухватив юношу под мышками, Маэв без усилий поставила его на ноги.
– Кто-нибудь видел, как ты вошел сюда?
Миша испуганно затряс головой. С шелковистым смешком Маэв указала ему на стул.
– Сядь! – велела она, приказывая ему, словно псу.
Миша подчинился, уверенный в том, что любая попытка спастись означает для него скорую и лютую смерть.
– Знаешь ли ты, что я такое, Миша?
Это был один из тех вопросов, о которых Миша не осмеливался даже задумываться. Он снова покачал головой.
– Скоро ты это узнаешь.
Миша тупо уставился на нее, ожидая немедленного преображения. Маэв же взяла кусок ткани, намочила его и принялась смывать с лица капельки засохшей крови. Затем она уселась напротив него со злобным и мстительным выражением на лице.
Когда смотреть в ее мерцающие глаза стало совершенно невыносимо, Миша нарушил молчание:
– Что это мы делаем?
– Ждем ночи, – ответила Маэв, нежно проводя кончиками пальцев по его руке. Рука Миши дрожала.
– Но до ночи еще несколько часов, – Миша попытался улыбнуться. – Может быть, у тебя есть вино?
– Есть. На полу, – Маэв перебросила через плечо свои длинные темные волосы и принялась собирать с пола осколки стекол.
Миша подпрыгнул, ударил ее ногой в подбородок и, когда Маэв опрокинулась на пол, метнулся к дверям. Одна из рук Маэв сомкнулась на его лодыжке, и Миша тяжело упал на каменный пол. Отбитое бутылочное горлышко немедленно прижалось к его шее.