– А этот, с когтями, хотел взять ее туда, вниз? – догадавшись, я показала пальцем в сторону воронки.
– Да. Кстати…
И Зелиал, вернувшись на место схватки, стал деловито шарить по кустам. Наконец он отыскал и показал мне полуобгоревший лист бумаги.
– Их договор, – сообщил демон. – Сейчас мы с ним расправимся.
Бумага на его ладони взялась голубоватым пламенем и обратилась в пепел.
– А она?.. – спросила я, и он сразу меня понял.
– Она просила любви. Ну, и нарвалась на демона любострастия.
– Так это был демон любострастия? Такое чудище?..
– Ей он являлся в приличном виде, – проворчал Зелиал. – Да, достанется мне теперь там, внизу.
– Влезли в чужую парафию? – опять догадалась я.
– Влез. Я же – демон справедливости…
– И это – ваш настоящий вид?
Я вдруг перепугалась (наконец-то), что тонкое большеглазое лицо – удачная маска, а под ней – рожа с рогами.
– Вы не поверите – настоящий. У нас там, внизу, много смазливых, – усмехнувшись, сказал он. – Те, кого сбросили вниз после Большого бунта.
– И вас тоже?
– И меня тоже. Страшная была заваруха, никто ничего толком не понял. Огонь, молнии, кипящая плазма, черт знает что! Когда глаза к мраку привыкли, смотрю – вокруг морды звериные, в бородавках, кривые, косые, многоглазые, с ушами по колено! Оказалось – вся та чертовщина, о которой наверху говорят с горестным сожалением. Они нас и приставили к делу. Мы же, низвергнутые, обратились в демонов…
– А кем вы были там, наверху?
– Не помню. Нас же наказали – памяти лишили. Вот они, нижние, и стали лепить нам другую память. Хорошо, слово я накрепко запомнил – справедливость. Оно еще из того языка, слово… Из верхнего…
Зелиал замолчал, сел на траву и подтянул к подбородку острые колени, обхватив их руками.
– Холодно?
– Да. Мне очень холодно в вашем мире.
Ночь была удивительно теплой… Я подошла, села рядом и обняла этого странного демона за плечи. Мы прижались друг к другу. Он был, как и я, из плоти и, возможно, крови, хотя я и за себя-то не могла поручиться – вдруг после всех приключений мое тело стало иным, уже не человеческим?
– Скажите… Вам приходилось видеть, как торжествует справедливость? – спросил Зелиал. – Ну, вот, безнадежное дело, невинный человек попал в беду, кажется – все, погиб, и вдруг случается что-то этакое – и торжествует справедливость!
– То есть гибнет палач, обманом удается вывести страдальца из тюрьмы?.. – задала я провокационный вопрос.
– Нет, за такой обман потом тюремный сторож пострадает. Я о другом. Вдруг происходит что-то хорошее. В палаче просыпается совесть, добрые люди разбивают тюремную стену…