17. ВТОРОГО ФРОНТА НЕ БУДЕТ
– Представь себе, – говорил Рузвельт сыну, – что мы, американцы, лишь запасные игроки, сидящие на скамье и наблюдающие за футбольным матчем. Когда наши форварды (русские, китайцы, англичане) выдохнутся, мы со свежими силами ринемся в игру, чтобы забить в ворота Гитлера решающий гол…
Сказано точно! Мало того, нацистская Германия – через франкистскую Испанию – регулярно закупала в Америке хлеб и маис, уголь и кокс, каучук и горючее. Англия была уже до того перегружена войсками и боевой техникой, что шутники даже высказывали опасения – как бы она не затонула от тяжести, а Черчилль говорил своим близким, что второго фронта не будет:
– Подождем, пока германский вермахт не окажется в могиле, а Красная Армия – на операционном столе…
К Сталину и его приспешникам он не питал никаких симпатий, чего и не скрывал в своих мемуарах: «Мы всегда ненавидели их безнравственный режим, и если бы германский цеп не нанес им удара, они равнодушно наблюдали бы, как нас уничтожают, и с радостью разделили бы с Гитлером нашу империю на Востоке». Думаю, что Черчилль выпил лишку, когда 14 марта разразился оскорбительной для нас тирадой:
– Русские не являются человеческими существами. В шкале природы они стоят ниже орангутангов, – это его слова!
Уверен, что самый последний русский дурак никогда бы не стал сравнивать англичан с обезьянами. В политике Черчилль следовал древнему завету своих предков – герцогов Мальборо: делая войну, помни, что тебе нужно после войны. В транскрипции XX века этот девиз звучал благороднее: «Государство, которое растрачивает свои силы до полного истощения, делает несостоятельной свою собственную политику и ухудшает перспективы на будущее». Черчилль не собирался истощать ни самого себя, ни тем более свою метрополию. Он придерживался стратегии дальнего прицела. А потому все победы или поражения советского оружия воспринимал лишь в той степени, в какой они отражались на его политике.
Десять миллионов человек, одетых в военную форму, хорошо обеспеченных, занимали выжидательную позицию «с ружьем, прислоненным к ноге», а в глазах англичан генерал «Айк», как они называли Эйзенхауэра, выглядел странной фигурой. Пришелец из-за океана, в Англии он уже подчинил себе 336 генералов высшего ранга и даже позволял себе курить в присутствии капризного, как барышня, Монтгомери.