Позже посетила ампутационный пункт, поддерживаемый неправительственными организациями. Он переполнен пострадавшими беженцами.
Я сижу над своими записями уже несколько минут, не зная, что писать.
Хотя нет, знаю. Я очень рассержена. Я ненавижу людей, которые сделали все это. Я ненавижу то, что все тут страдают — ампутированные, беженцы, перемещенные лица, люди, истерзанные бестолковой войной. Практически у всех выживших кто-то из родных или близких убит либо искалечен. Та мирная жизнь, которая была у них до прихода РЕФ, теперь исчезла, и, кажется, безвозвратно.
Я не понимаю, почему этот абсурд длится так долго. Как мы, американцы, можем утверждать, что мы помогаем этим нуждающимся странам, когда я вижу, что все эти люди живут здесь с уверенностью, что нет ни справедливости, ни мира.
И как, вы скажете, убедить беженцев начать строить свою жизнь заново, когда они уверены в том, что мятежники снова все разграбят и отнимут за считанные дни?
Мужчина с ампутированной рукой рассказал мне, как это произошло. «Тем, кому повезет, делают ампутацию. Нам повезло, мы остались в живых, но в большинстве раненые погибают из-за потери крови или инфекции».
Среди ампутированных самой маленькой — год. Ей было три месяца, когда изнасиловали ее маму, а ей отрезали руку.
Так много пострадавших людей.
Один местный молодой человек рассказал мне свою историю. Он был предпринимателем. «Теперь я сплю на земле. У меня недостаточно пищи, но я благодарен за то, что я жив, хотя жаль, что никогда не могу вернуться домой. Будет ли у меня когда-нибудь опять собственное дело?»
У него был взгляд, который я не могу забыть — дрожащий, отчаянный, травмированный болью.
Мужчина без кистей рук понимал, что здесь я для того, чтобы попытаться помочь. Я была представлена ему как американка, приехавшая для того, чтобы собрать достоверную информацию о ситуации и рассказать о ней своим согражданам.
О да, я очень хочу этого. Я должна сделать это.
Я ни в чем так сильно не хотела преуспеть в моей жизни, как в этом. Мужчина протянул мне руку и улыбнулся. Я пожала его запястье.
Мне было неловко находится в присутствии таких мужественных людей.
Сегодня на ужин у нас была рыба и салат.
Это большая роскошь. Я была благодарна за ужин, но мне было трудно есть. Я чувствовала себя такой опустошенной.
Мы проговорили два с половиной часа. Каждый рассказывал о своем проекте, о событиях, очевидцем которых ему приходилось быть.
Обсуждалось много проблем — слишком много для меня, чтобы сделать заметки обо всем. К счастью, все это тщательно документируется УВКБ ООН.