Отринувшие новый мир религиозные фанатики или просто глубоко верующие ничуть не ущемлялись в своих правах, они свободно создавали общины, монастыри и ашрамы, молились, совершали положенные ритуалы, питались со своих огородов и плантаций, но в случае опасности для жизни или здоровья неизменно появлялись механорги и спасали, лечили, пресекали преступления.
Лишь одного не могла дать Новая Атлантида своим гражданам – общего врага! Оказалось, что люди нуждаются в ненависти точно так же, как в свободе и любви. Но традиционные объекты для презрения, осмеяния и устрашения исчезли. Еще по привычке принято было посмеиваться над людьми иной расы, языка и национальности, однако дальше добродушного подтрунивания дело не шло. И поэтому присущая человеку от природы ксенофобия не находила выхода, разумеется подспудно накапливаясь в коллективном бессознательном.
Александр голову свихнул, думая над этой проблемой, пока однажды не обнаружил, что ксенофобия нашла-таки идеальный субстрат, на котором можно было произрастать и паразитировать многие годы, – гипотетических пришельцев, инопланетян, алиенов, экстратерралов, гуманоидов и прочих ксеноидов.
Не веря в случайности, Александр заподозрил, что нарастающая волна всеобщей ксеноистерии возникла не сама по себе. И после недолгих изысканий нашел ее эпицентр. Разумеется, им был основанный академиком Северовым Институт ксенологии. Скрепя сердце и скрипя зубами Александр решил не вмешиваться в излишне бурную деятельность друга. Вместо этого он спровоцировал встречную волну ксенофилии. Она вышла несколько жидковатой, но свою задачу выполнила. Столкнувшись, волны взаимоуничтожились.
Ксенофобия – это атавизм, следствие неравномерного психического развития хомо сапиенса. Сей аппендикс следует удалить, но сначала нужно обнаружить, какие механизмы в подкорке, или где там, им заведуют.
А институт я закрою, решил Александр, как только появится такая возможность…
– …Нельзя пренебрегать этой опасностью, – продолжал «призрак» с воодушевлением. – Поэтому институт надо не закрывать, а расширять. Привлечь лучшие умы планеты, включить в цикл обязательных исследовательских программ Ирмы…
Голографический фантом умершего друга вдруг замигал и исчез. Спустя мгновение включилась автоматика аварийного освещения. В пустом здании гулко разнеслось призывное мяуканье Мафусаила. Все это означало, что оборудование института успешно переведено в режим самоконсервации и метакот спешил доложиться хозяину о проделанной работе.
Александр подошел к окну и поднял жалюзи.
Сосновые кроны, не подверженные осеннему увяданию, словно на древней фотографии в проявителе, проступили на сером фоне рассвета. С местной студеной речки наползал туман. На загривке одинокого механорга блестели капли росы. Онокентавр дрожал, словно ему было зябко, хотя на самом деле он ловил первые всплески солнечной радиации, незримо фонтанирующие над горизонтом.