Шумная толпа туристов развеяла наваждение. Они гомонили, как делают это в любом месте мира, не волнуясь о настоящем, и не чувствуя прошлого. Они смотрели на мир через глазок кинокамеры или фотоаппарата, откладывая настоящий момент на будущее, как заядлые скупцы, откладывают запасы, чтобы уже никогда не узнать вкус и аромат настоящего.
– Зачем вы разрешаете им фотографировать и снимать здесь?
– Каждый должен получить то, ради чего он пришел. Тот, кто приходит ради молитвы – молитву. Тот, кто приходит за фотографией – фотографию. Они пришли за фотографией. Пусть они ее получат.
***
– Я обнаружил в своей жизни странное явление: я не могу описать ее с помощью событий. – Мастер отодвинул тарелку, закурил и, смакуя, пригубил легкое домашнее вино местного производства.
Туристический сезон давно закончился, ресторанчик был пуст и только веселый несколько эксцентричный хозяин, чье имя было известно всему побережью, сновал между кухней и залом, умудряясь одновременно не мешать посетителям и не пропустить момент, когда он будет необходим. Опытный ресторатор, он сразу увидел в госте, сидевшем во главе стола ценителя и не ударил в грязь лицом. Такой рыбы, таких салатов никому из присутствовавших пробовать еще не доводилось. У хозяина, несомненно, были свои семейные кулинарные секреты.
– Да никаких особенных событий в моей жизни и не было. Так я воспринимаю. А потом думаю, ну как же не было. Вот я был в Астрахани во время холеры. Ну и что? Я все равно вспоминаю людей. Я вспоминаю совершенно балдежную атмосферу города: все регулярно моют руки хлоринолом и даже дети знают это слово «вибрион», пьют вино, так врачи советовали. Оно продавалось везде, легкое такое. В театрах полно народа и вообще очень весело. Все дешевое. Я там дипломную практику проходил в это время. Новые люди, человеческие истории, бесстрашные анекдоты типа:
– Сестра! Сестра! Пошлите телеграмму жене.
– Записываю больной.
– Умираю Астрахани сифилиса.
– Больной, что вы диктуете. У вас же холера, а не сифилис.
– Я хочу остаться в памяти жены мужчиной, а не дристуном.
Я помню семью: муж, жена, двое мальчишек, одному лет восемь, а другому лет двенадцать. Они рвались домой в Москву, а карантин. Так нет: разработали маршруты и через пустыню уходили из Астрахани. Потом прислали нам, тем, кто их знал, телеграмму, что добрались благополучно.
Ветер, долгожданно прохладный, парусами раздул занавеси на открытой веранде. С ним вместе прилетели обрывки музыкальных фраз, запах свежей рыбы и жареного мяса, оттененный и подчеркнутый запахом горячего асфальта в смеси с ароматом вездесущих здесь роз. Рабочая ситуация была закончена и почти все уже разъехались, а те, не многие, кто по разным причинам задержался, сидели сейчас за этим столом, как сидят во все времена друзья, перед расставанием, перед новой дорогой, в предвкушении новых дел, наслаждаясь этой редкой возможностью совместности.