– Этот выскочка?!
– Этот инициативный офицер, – поправил его Зеботтендорф. – Вспомните его операцию в Африке, а еще раньше в Финляндии…
– Которые закончились полным провалом.
– Человеку в тех случаях противостояло нечто большее…
– Еще бы! – фыркнул Генрих.
– Напрасно иронизируете.
– Видите ли, Рудольф, если все то, что вы мне рассказали, правда, то вас следовало бы расстрелять. Я, вероятно, со временем становлюсь мягкотел. Но все эти последние Войны, все эти… – Генрих сделал движение, будто стряхивал что-то с пальцев. – Эти кровавые игрища стали мне не по сердцу. И если есть такое место, эта ваша точка всех начинаний… то ее следовало бы использовать совсем иначе. Или, что еще лучше, не использовать вообще.
– Забавно. Именно так инки и рассудили. Они не селились в этих местах, никаких крупных поселений. К тому же обнесли это место зоной табу.
– Ах, так это здесь… – Генрих развел руками. – Тогда я понимаю…
Фон Зеботтендорф поморщился и стрельнул глазами куда-то в угол. Генрих, впрочем, этого не заметил.
– Это только доказывает мудрость древних цивилизаций.
– Или то, что они не были достойны такой ответственности! – Рудольф стукнул кулаком по столу.
– Вы опасный человек, Зеботтендорф. И стали еще более опасны с возрастом. Маразм, наверное. Не знаю, понимает ли это фон Лоос или вы ухитрились и ему запудрить голову.
– Это можно понимать как окончание нашей беседы?
– Да.
Фон Зеботтендорф встал и направился к дверям. Уже взявшись за ручку, он обернулся.
– Конечно, жаль, что…
Точно в лоб Рудольфу смотрело дуло пистолета.
– Черт возьми, зачем вы повернулись? – раздраженно проговорил Генрих. – Я действительно размяк. Застрелить человека в спину мне теперь значительно проще.
Зеботтендорф побледнел, но тем не менее произнес:
– У вас не получится, Генрих. Мне жаль, что я должен прибегнуть к такой мере.
– Опять вы бредите… – с брезгливой миной начал было хозяин дома, но тут произошло то, чего он совершенно не ожидал.
Что-то твердое вдруг ударило Генриха под локоть. Рука с пистолетом ослабла, и «вальтер» покатился по паркету.
– Черт возьми!
Рука была парализована, но больше всего Генриха испугало не это. Совсем рядом стоял молодой человек в светлом костюме, такой же светлой шляпе и темных очках, хотя Генрих мог бы поклясться, что никто, кроме Рудольфа, в комнату не входил.
– Жаль, очень жаль, – вздохнул Зеботтендорф.
И молодой человек снял очки.
Если предположить, что ноосфера – реальность, то из этого логическим путем может следовать, что каждая более или менее оформившаяся мысль имеет отношение к истине. В той или иной степени, конечно. Чаще всего это относится к различным афоризмам, потому что именно их можно отнести к «ноосферным пробоям». Короткая, хлесткая фраза, наполненная смыслом. За все время существования человеческой цивилизации в ноосфере накопилось изрядное количество мусора, который тоже иногда просачивается наружу и оседает в человеческих головах, рождая частенько удивительных и страшных уродцев в виде религиозных сект, новомодных идеологий и социальных движений. Однако когда человечество еще было юным, из «области всех знаний» выходили удивительные, мудрые и правильные мысли. Не поэтому ли так ценятся работы античных философов?