Хейзелридж умел распознать правду, когда её слышал.
– На всякий случай дайте мне адрес, – сказал он. – А что с субботой?
– Ну, – протянул Боб, – это весьма прискорбное обстоятельство. Ведь в тот день… короче, в тот день все и началось.
Хейзелридж с минуту смотрел на него, и вдруг невольно рассмеялся.
– То есть тогда вы.
– Ну, – растерянно кивнул Боб, – вот именно.
– Тогда неудивительно, что вам некогда было отвечать на телефонные звонки, – заметил Хейзелридж.
– Еще бы, – вздохнул Боб. – Вы можете представить, что особого желания работать у нас не было. Так что мы смылись оттуда в четверть двенадцатого и успели ещё на последний поезд в Шеффхем. Тут он останавливается в два часа. Миссис Малле вам это подтвердит… минутку, телефон!
Боб ринулся к дверям. Хейзелридж, который встал и с удовольствием стал греть поясницу у камина, слышал, как Боб говорит в трубку:
– Севенокс? А, это вы, мисс Корнель? Могу я поговорить с мисс Милдмэй?
Пауза.
– Анна, милочка, все в порядке.
Хейзелридж прикрыл дверь и вернулся на свое место у камина. Уже не слышал, что говорит Боб, но по тону решил, что действительно все в полном порядке.
– Божественный вид, – заявила толстуха в туристских шортах.
– Вот уж точно, – поддержала её спутница.
– Дикая природа, – продолжала толстуха. – Так ведь принято говорить, да?
– Точно.
– Доступная каждому, правда? – не унималась толстуха. – Билеты дорожают, на спортивные товары-налоги, а за так называемый обед изволь платить четыре с половиной шиллинга.
– Вот уж точно, – согласилась подруга.
– Вот перед войной, – продолжала толстуха, – я прошла пешком весь озерный край. Ночевала в молодежных лагерях. Продолжалось это десять дней и стоило мне три фунта шестнадцать шиллингов и восемь пенсов, включая дорогу.
– Ну нет, – ужаснулась спутница, – невероятно!
Было девять вечера. Хейзелридж сидел в купе третьего класса, возвращаясь в Лондон. Когда он сел, купе было пустым, но в Ипсвиче подсела эта парочка. Сам он был глубоко погружен в размышления.
Перебирал все дело с самого начала, чтобы понять, как оно выглядит теперь без главного героя. Ибо Хейзелридж был убежден, что Боб Хорниман тут ни при чем. Не то чтобы его алиби на субботнее утро многого стоило. Мог убить Смоллбона и ещё успеть на дневной поезд в Шеффхем. И никто не мог признать показания девушки, которая в него влюблена, особо убедительными. Но Хейзелридж основывал свою уверенность в невиновности Боба на единственной реальной возможности – что оба убийства одних рук дело. Никто, как бы хитер и ловок он не был, не сумел бы подделать ту неповторимую затяжку влево, которой были отмечены оба убийства. А если Боб без четверти семь был в ресторане в Сохо, он не мог убить мисс Читтеринг. Его алиби, конечно, нужно проверить, но Хейзелридж был уверен, что так все и было.