– Видите ли, Панковой сейчас нет в Москве. В Ленинграде у нее старушка мать. Недавно она серьезно заболела, и Панковой предоставили отпуск за свой счет. Завтра она должна выйти на работу.
– А когда она уехала?
– В понедельник вечером или во вторник утром. Я точно не знаю. Зине неожиданно сообщили о болезни матери, и она договорилась об отпуске с режиссером Колосковым по телефону.
– Ясно. Автобиографию Панковой и ее заявление я, с вашего разрешения, возьму…
– Тут, видимо, какое-то недоразумение. – Колосков, коротко стриженный молодой человек, нервничал. – Зины с понедельника нет в Москве, она уехала к больной матери.
Стас быстро просчитал в обратном порядке: четверг – раз, среда – два, вторник – три. Аксенова погибла в понедельник. Спросил:
– А как это произошло?
– Часов в десять вечера она позвонила мне домой, была очень взволнована. Сказала, что с матерью плохо и она немедленно выезжает в Ленинград. Зина просила оформить ей отпуск до пятницы.
– Значит…
– …завтра она обязательно должна быть к двенадцати часам, у нас крайне ответственная репетиция.
Прямо из театра Тихонов поехал к Панковой домой, в Кривоколенный переулок. Дверь открыл представительный мужчина в сапогах и галифе.
– Зинаида Федоровна? Она в отъезде, – сказал он задумчиво. – Да вы заходите. Знакомый ей будете?
– В общем-то, знакомый. А она давно уехала? – спросил Тихонов.
– Порядочно. Дня три-четыре, значит.
– Три-четыре?
– Да я вам точно скажу. В воскресенье, значит, я ей сказал, чтобы она жировку за свет и газ рассчитала – ее очередь. Она говорит: «Ладно, Павел Кузьмич, к вечеру сделаю». Смотрю, вечером ее нет. Известное дело – артисты! А в понедельник сидим, телевизор смотрим, слышу – дверь у нее хлопнула. Я сразу к ней в комнату, а она сидит на диване, чемодан пакует. Я, значит, ей: «Ты что, Зин, уезжаешь? А жировка?» Она говорит: закрутилась, мол, с делами, забыла, говорит, жировку вывесить. И дает ее мне. А сама уехала, на гастроли, что ли, в субботу обещала вернуться.
– Что же она, прямо так в полночь и укатила? – вежливо удивился Тихонов.
– Да нет, часов одиннадцать было, аккурат телевизор кончился, как я к себе зашел.
– Ну, спасибо, папаша, – сказал Стас, глядя через его плечо на листок с расчетом за свет и газ, пришпиленный к кухонной двери. Теперь окончательно ясно, откуда эти корявые, совпадающие «н» и «к». – Водички нельзя попить?
– Это пожалуйста, воды у нас вдоволь, вон из крана третий день течет, а слесарям плевать… – Сосед, бормоча, пошел на кухню. Стас протянул руку, отцепил от двери счет, опустил его в карман. «Состава преступления нет, – подумал он. – За малозначительностью кражи и отсутствием вредных последствий».