Я взглянул на прекрасный расписной кувшин на умывальнике в дальнем углу комнату.
– Да как можно утонуть, лепя горшки?
– Там, где брали глину, на берегу реки, было ужасно скользко...
У Барашка была еще одна прекрасная черта – он любому промаху находил оправдание.
Я от души надеялся, что Мунчайлд удалось подружиться с ее провожатой, маленькой женщиной по имени Ленивая Рука. Но уверенности у меня не было, ведь я виделся с Мунчайлд крайне редко, а когда нам доводилось встречаться – например, в общественных столовых, – Мунчайлд смотрела на меня с презрением. Как я догадывался, она все еще дулась на меня, во-первых, за мой выбор двух последних мест нашего назначения, а во-вторых, за то, что я бросил нашего ребенка.
О Крошке мне беспокоиться не приходилось. Он устроился как нельзя лучше. По правде сказать, пузатый громила Ангел тут как сыр в масле катался. Дни напролет он жрал, трахался и дул пиво, как какой-нибудь байкер Ниро. По всей видимости, он не был похож ни на одного из тех мужчин, к которым привыкли женщины этого мира, и половина горожанок занимала к нему очередь и терпеливо ждала, чтобы отведать мясистых деликатесов его любви.
Я же так и не получил свою порцию здешней постельной акробатики, несмотря на то, что завуалированные предложения заняться ею поступали мне постоянно и вполне откровенно. Что-то удерживало меня от того, чтобы связаться со здешними женщинами. Много ночей я провел в безнадежных раздумьях над своими ощущениями, пока однажды ответ наконец не забрезжил, когда я равнодушно наблюдал за тем, как рано поутру целая когорта нагих школьниц барахтается на земле. Очевидно, это заменяло тут утреннюю пробежку.
Дело в том, что я чересчур вымотался и перенервничал, чтобы получить удовольствие от бескорыстного, полноценного и совершенно естественного секса, предлагаемого здешними женщинами. Старина Вуди Аллен шутил: «Бывает ли грязный секс? Да, если вы занимаетесь им по правилам». Я не мог вынести, что любая из этих женщин могла заняться со мной сексом совершенно свободно. Слишком они были просты и прямолинейны. Никаких недоговоренностей, намеков или ритуала, в которых я так нуждался, а сам я слишком закоснел, чтобы меняться.
– Жаль, что у нас нет тел, – подала вдруг голос Кальпурния.
– Да, – эхом откликнулась Калипсо. – Мы-то знаем, что тебе нужно.
– Но что делать, мы здесь, в твоей башке.
Впервые за время моего межпланетного путешествия никто не гнался за мной, не грозил мне и не пытался отнять у меня йо-йо.
Я не был пленником и не был рабом банды КА-плантаторов. Я мог посидеть спокойно, расслабиться и обдумать свой следующий шаг. Тут я определенно оставаться не мог. Этот мир был слишком прост, ясен, честен для урода вроде меня. Он не содержал никаких объяснений Онтологической Закавыки и не предлагал никаких гедонистских бессмысленных наслаждений, которые могли бы отвлечь меня от дальнейшего похода за разгадкой.