Фильм шел полтора часа. Кончился, а бабушки все не было. Я не стал выключать кассету – после фильма шла запись с мальчишечьим хором, с песней про аистенка.
Ивке, как и мне, песня очень нравилась. А Арунасу… Я не понял. Он сидел с неподвижным лицом, не шевелился, только скреб пальцами заштопанную коленку. Но когда песня кончилась, он сказал шепотом:
– А можно еще раз?
– Конечно, можно!
И мы прослушали песню снова, втроем, теперь уже… как бы это сказать? С полной одинаковостью чувств!
А когда песня кончилась опять, пришла бабушка. Молча поманила Арунаса в свою комнату. Он пошел, оглянувшись на нас. Мы подождали минуту и просочились следом, поскольку прямого запрета не было.
Арунас, ежась и вздыхая, в одних трусиках стоял перед бабушкой. Она прикидывала на него желто-красную клетчатую рубашку. На столе среди растрепанной упаковочной бумаги и шпагатов лежала стопка всякой одежды. Бабушка глянула на нас и небрежно сообщила:
– Я тут кое-что подобрала в «Детском мире» для Арунаса. На первое время…
Арунас смотрел в пол и переступал босыми ногами. Выговорил – и с неловкостью, и с радостью:
– Ничего себе «кое-что». Целый вагон… гуманитарной помощи.
– Ты не прав, – заявила бабушка, прикидывая на Арунаса сперва сизые джинсы, а потом коричневые шортики и футболку шоколадного цвета с мультяшным котом в сапогах на груди. – Совершенно не прав, друг мой. Гуманитарная помощь полностью бескорыстна, а ты… разве ты забыл, что обещал мне?
Ивка и я приоткрыли рты от любопытства. Бабушка значительно сообщила:
– Оказывается, мы оба любим кошек. И Нэлик сказал, что раздобудет для меня симпатичного котенка. Теперь-то уж я могу завести кота без всякой опаски.
Ивка заулыбался, он не понял последних слов. А я хотел возмутиться: «Опять ты про свое!»
Но в этот миг затрезвонил телефон. Звонил Арбуз:
– Алька! В театре Демида пожар!
И мы трое рванули к Демиду.
Оказывается, театр загорелся перед рассветом. С двух сторон. Это был наглый поджог. Кто-то выбил стекла и бросил в окна склянки с горючкой.
К счастью, синьор Алессандро и Демид ночевали в театре. Они часто оставались там, засидевшись за работой до ночи. Огнетушителем они сразу сбили пламя в зрительном зале, у левого края сцены. Хуже дело обстояло в мастерской, в ней сильно пострадали декорации. Но и там Демид и Алессандро управились до приезда пожарных.
…Мы сидели на обугленных табуретках у закопченного камина и рассуждали: каким гадам это понадобилось?
– Ведь не фирма же здесь, не коммерческий магазин! – с сердитым пыхтением доказывал Арбуз. – Нет же у театра никаких конкурентов!