Кремер хмыкнул.
– Вас обоих нужно отдать под суд.
– Конечно. – Я встряхнул плечами. – Я понимаю почему вы злитесь. У полицейских и репортеров есть один общий недостаток: и те и другие не выносят, когда кто-то знает больше, чем они. – Взглянув на часы, я поинтересовался: – Где мы будем обедать? А то я уже проголодался.
– Мне наплевать, где ты будешь обедать. Катись отсюда.
Я вышел из кабинета, спустился вниз и вернулся к машине. Садясь за руль, я подумал о том, что в радиусе нескольких ближайших кварталов восемь Майклов Уолшей разбредаются сейчас кто куда, причем шесть из них тащат за собой хвосты. Я дал бы по крайней мере полдоллара, чтобы узнать, куда направляется один из них. Впрочем, если бы он вдруг и попался мне на глаза, я не стал бы за ним следить: зачем выдавать его полиции? Поэтому я отправился домой.
Вульф и Клара Фокс пили в столовой кофе и занимались декламацией. На меня они почти не обратили внимания. Я занял свое место, и Фриц обслужил меня. Клара Фокс сидела в моем халате с закатанными по локоть рукавами и в шлепанцах Фрица. Вульф читал ей какое-то стихотворение на венгерском – по строчкам, чтобы она успевала за ним повторять, – а она прислушивалась, вытягивала шею, внимательно следя за его губами, и иногда просила:
– Чуть помедленнее, пожалуйста.
Можно подумать, ей и вправду было интересно.
Признаюсь, она неплохо смотрелась в желтом халате, но мне было не до того: очень хотелось есть. Я набросился на бараньи почки с перцем, и только когда Фриц убрал пустую тарелку и наградил меня порцией пудинга, я произнес:
– Если вы уже покончили с кофе и располагаете временем, то, может, я отчитаюсь?
– Пожалуй. Но только не здесь. – Вульф поднялся. – Фриц подаст тебе кофе в кабинет, хорошо? А вы, мисс Фокс, отправляйтесь наверх.
– О Господи! Мне опять нужно прятаться?
– Конечно. До ужина. – Вульф поклонился, то есть на полсантиметра опустил голову, и вышел.
Клара Фокс встала и подошла ко мне.
– Давайте я налью вам кофе.
– Да, пожалуйста. Без молока, сахара два кусочка.
– Отказываетесь от таких сливок? – Она неодобрительно поморщилась. – Ну, как хотите. Знаете, мистер Гудвин, весь ваш дом – это вопиющее проявление женоненавистничества. Он просто отрицает право женщин на существование. Порядок везде идеальный, еда великолепная, никаких следов пыли, и при этом нет даже намека на женское присутствие. Никогда не была домохозяйкой, но чувствую во всем этом вызов моему самолюбию. Я, пожалуй, выйду замуж за мистера Вульфа и подыщу подходящую девушку для вас. Чтобы как-то оживить обстановку.