На такси я добрался до Тридцать пятой улицы, остановившись по дороге, чтобы купить пару сэндвичей и бутылку молока. В доме царила полная тишина, все, выключив свет, легли спать. Я на цыпочках добрался до кухни, не зажигая света, нашел стакан и устроился поужинать на верхней ступеньке крыльца. Все шло как по маслу.
Сэндвичи оказались довольно вкусными. Время ползло, мне стало холодно. Я не хотел ходить по крыльцу или по тротуару, потому что Фриц спал в цоколе, а я не знал, насколько крепко он спит после тренировок, поэтому я встал и помахал руками, чтобы кровь бежала быстрее. Затем снова уселся на пороге. Я посмотрел на часы: 10.40. Через час я опять посмотрел на часы. Раньше я боялся, что кто-нибудь из патрульных с самого начала обнаружит записку, не дав мне утолить голод, а теперь забеспокоился, не отложит ли их проклятая лаборатория вскрытие до утра, и мне придется в таком случае всю ночь провести на улице. Я снова встал и помахал руками.
Почти в полночь на улице появилась полицейская машина, которая остановилась перед нашим домом, и из нее вылез человек. Не успел он ступить на тротуар, как я его узнал. Это был сержант Стеббинс из уголовки. Он пересек тротуар и стал подниматься по ступенькам, но, увидев меня, остановился.
– Привет, Пэрли, – бодро поздоровался я. – Не спится?
– Кто вы такой? – грозно спросил он, но, приглядевшись, опешил. – Черт побери, не узнал тебя в форме. Когда ты приехал?
– Вчера днем. Как поживает преступный мир?
– Нормально. Что скажешь, если мы войдем и немного побеседуем?
– Извини, нельзя. И говори потише. Они все спят. Я вышел подышать свежим воздухом. Рад встретиться с тобой.
– Ага. Только мне хочется задать тебе несколько вопросов…
– Давай.
– Например, когда ты в последний раз видел Энн Эймори?
– О, господи! – с грустью воззвал я. – Опять то же самое. Задаешь мне вопрос, на который я нынче не могу ответить. Сегодня я не отвечаю на вопросы, касающиеся девушки, которую зовут Энн.
– Глупости! – пророкотал он басом, который время от времени мне доводилось слышать в течение последних десяти лет. – Я не расположен шутить. Тебе известно, что она умерла? Убита?
– Ни в коем случае, Пэрли.
– Ее убили. Ты прекрасно знаешь, что обязан говорить.
– В каком качестве? – усмехнулся я.
– Для начала в качестве свидетеля. Говори, иначе я возьму тебя с собой, и там уже буду говорить я.
– Хочешь сказать, что арестуешь меня, как свидетеля?
– Именно так.
– Давай. Впервые я подвергаюсь аресту в городе Нью-Йорке. И тобой! Давай, давай!
– Черт побери, Арчи! – закричал он вовсю. – Не валяй дурака! В этой форме? Ты офицер, верно?