– В том числе, – прорычал Кремер, – и Лили Роуэн.
– Безусловно, – согласился я, – в том числе и она. Не могу сказать, что открою бутылку молока, дабы отпраздновать, когда ее отправят на электрический стул, но тот, кто убил Энн Эймори, не заслуживает ни малейшего снисхождения. Если убийцей окажется Лили Роуэн, то вам не приходится беспокоиться по поводу средств и возможностей. Она признает, что была там, но шарф принадлежит Энн. Остается только отыскать мотив преступления, и вы в полном порядке.
– Мотив существовал. – Кремер не сводил с меня глаз. – Вплоть до происшедшего вечером в понедельник во Фламинго-клубе. Нелегко добиться чего-нибудь стоящего от такой толпы, но создается впечатление, что она была готова запустить в вас стулом, когда вы убегали, прихватив с собой и эту Эймори. Лили разозлилась, потому что ревновала? Она ревновала к Энн Эймори? Ревновала так, что на следующий день отправилась к Энн домой и потеряла над собой контроль? Я спрашиваю.
– Вы льстите мне, инспектор, – покачал я головой. – Я такие страсти в дамах не возбуждаю. Женщинам нравится мой интеллект. Я вдохновляю их на чтение достойных книг, но сомневаюсь, был бы я способен вдохновить на убийство даже Лиззи Борден. Можете забыть про «Фламинго». Там не было даже ссоры. Вы говорите, что знаете Лили Роуэн. Она подсказала мне про то, что Энн в беде, как я вам уже говорил, и разозлилась, что я самолично занялся этим делом, не держа ее в курсе событий. Нет, это не могло быть причиной для совершения убийства. Придется вам поискать чего-нибудь более существенного. Я не говорю…
Зазвонил телефон. Кремер взял трубку, послушал, отдал приказ, положил трубку на место и встал.
– Они прибыли, – объявил он. – Оба. Поехали. – Вид у него был далеко не радостный. – Разговаривать с ней придется вам, Вульф. Я не хочу ее видеть, пока в том нет нужды.
Беда состояла в том, что мне все это было не по душе.
В доме снова воцарился порядок – целиком моя заслуга. В кабинете пыли как не бывало, кругом прибрано. Вульф восседал за письменным столом в собственном кресле, сделанном на заказ. Перед ним красовалась бутылка пива. Из кухни доносились еле слышные звуки – там чудодействовал Фриц. Я сумел сделать все это менее, чем за двое суток. Но все равно мне было не по себе. Во-первых, из-за Энн Эймори. Я отправился к ней, чтобы заставить Вульфа вызволить ее из беды, а случилось так, что я сам вызволил ее из беды. Навсегда. Больше она никогда не окажется в беде.
Во-вторых, из-за Лили Роуэн. Не пытаясь анализировать свои чувства к ней, я тем не менее понимал, что ничего привлекательного в том, что я помогаю отправить ее в тюрьму, а летом на рассвете, пройдя по коридору, сесть на стул, с которого еще никто не вставал, не было. С другой стороны, если она на самом деле спятила или еще по какой-то причине, о которой я и понятия не имею, затянула шарф на шее у Энн, не могу утверждать, что не хочу, чтобы так случилось. Пусть случится то, чему суждено случиться. Словом, тот факт, что наш офис снова был готов к действиям, ничуть не приводил меня в восторг.