— Мы ее друзья, — твердо сказал Роберт. Афораби поднял на него свои печальные глаза:
— Да, я вас знаю… Мистер Рекорд? Он перевел взгляд на Петра. Австралиец досадливо поморщился.
— Впрочем, если не можете… Он бросил взгляд на мальчика.
— Детям нельзя приближаться к храму, — упрямо наклонил голову Афораби.
Роберт нетерпеливо посмотрел на часы, но Петр опередил его:
— Тогда, если не возражаете, мистер Афораби, я бы хотел посмотреть ваши работы.
Афораби равнодушно пожал плечами, но Петру показалось, что в его печальных глазах сверкнул радостный огонек — сверкнул и тут же погас.
Афораби подошел к двери, вытащил из кармана ключ, вернее, крюк, сделанный из толстой проволоки. Дверь открылась тяжело, противно взвизгнули ржавые петли.
Неровные латеритовые стены и сводчатые потолки дышали прохладой, сыростью. Здесь было несколько темных, безжизненных комнат, соединенных в беспорядочный лабиринт невысокими арками проходов. Афораби где-то у входа щелкнул выключателем. Зажглись бра — сделанные из местной бронзы, грубые, со следами неровностей отливки.
При их свете все сразу же ожило: из красной глины выступили барельефы странных, фантастических животных и птиц. Искаженные волей художника фигурки людей метались в буйных плясках. Эротические сцены были одна откровенней цругой.
То здесь, то там висели ряды эстампов в том же стиле. Роберт хмыкнул:
— Мисс Карлисл?
— Нет, вот та стена ее. А это все наше.
Голос Афораби звучал глухо и равнодушно. Он шел сзади, заложив руки за спину. Иногда он останавливался у одной из длинных деревянных лавок, расставленных вдоль стен, и нагибался над разложенными на ней эстампами. Иногда даже брал какой-нибудь из них и внимательно разглядывал.
— А что там?
Роберт кивнул в сторону прохода, выводящего, видимо, во внутренний двор: оттуда сквозь арку врывалась внутрь волна золотого солнечного света.
— Там театр, — все так же равнодушно ответил Афораби. — Там мы ставим наши пьесы.
Десятка три длинных лавок было врыто рядами перед грубой дощатой сценой — без кулис, без занавеса, без задника.
«Как какая-нибудь площадка в сельском парке культуры и отдыха», — подумалось Петру.
Фантастические львы, шестигорбые верблюды, трехрогие козлы, грубо сделанные из бетона и раскрашенные в синий цвет, стояли вдоль высокой беленой стены, окружающей дворик.
Стена клуба, выходящая сюда, была расписана яркими, исключительно чистыми по цвету, абстрактными фигурами. Сочетание цветов было радостно-праздничным, удивительно волнующим.
— Мы экспериментируем с цветом, — начал объяснять Афораби.