Телосложение и эксцентричная прическа придавали ему сходство с каким-нибудь злобным средневековым монахом, однако одет он был вполне современно — спортивная куртка из вельвета оливкового цвета с кожаными кантами на манжетах и отворотах и кожаными налокотниками, брюки цвета хаки с безукоризненно заутюженными стрелками и туфли из крокодиловой кожи с высокими каблуками и серебряными металлическими вставками на носках. Рубашка была в стиле «под вестерн», с кнопками вместо пуговиц, и узкий галстук с рисунком бирюзового цвета.
— Ты, должно быть, Скаддер, — продолжил он. — Полицейский, подрабатывающий сутенерством. Элейн хотела предупредить тебя о моем прибытии, но я взял на себя смелость сделать тебе небольшой сюрприз. Наверняка ты из тех людей, что обожают сюрпризы. Я попросил Элейн молчать, и она покорно молчала, даже когда ей было очень больно. Она делает все, что я ни попрошу. И знаешь, почему?
— Почему же?
— Потому что понимает — ей нужен именно я. Мне-то известно, чего она хочет.
Речь его казалась вялой и безжизненной; Элейн была еле жива от страха — лицо ее было мертвенно-бледным, а силы, казалось, совсем оставили ее. Она напоминала собой зомби из фильма ужасов.
— Я знаю, что ей нужно, — еще раз повторил он. — А вот в чем она совсем не нуждается — так это в тупом полицейском в качестве сутенера.
— Я не сутенер.
— Да? А кто же? Любимый муженек? Или страстный любовник? А может, братишка-близнец? Или блудный сын? Кто же ты?..
В такие моменты очень важно обращать внимание на детали. Я не сводил взгляда с его рук — они по-прежнему клещами сжимали локоть и запястье Элейн. Она предупреждала меня, что его руки очень сильны, и у меня не было оснований не верить ей, но на вид они не производили какого-то особого впечатления — крупные ладони, длинные пальцы, коротко подстриженные и аккуратно обработанные ногти.
— Я ее друг, — сказал я.
— Нет, это я ее друг, — возразил Мотли. — Я ей и друг, и семья. — Он ненадолго замолчал, как будто наслаждаясь звуком собственного голоса; настала минута его торжества. — И ей никто другой не нужен. А уж тем более — ты.
Мотли слегка улыбнулся, и обнажились его выступающие вперед большие и неровные лошадиные зубы.
— В твоих услугах мы больше не нуждаемся! — отрывисто произнес он. — Ты уволен. Пошел прочь, дерьмо собачье!
— Ну, не знаю, — спокойно ответил я. — Меня пригласила Элейн, а не ты. Конечно, если она попросит меня уйти...
— Давай, Элейн.
— Мэтт...
— Говори!
— Мэтт... наверное, тебе лучше уйти...
Я внимательно посмотрел ей в глаза, пытаясь хоть как-то дать ей понять, что я собираюсь делать.