«Крайслера» у мотеля я уже не застал. Вошел в свой номер, собрал вещи, положил чемоданы в багажник. В номере постарался стереть свои отпечатки пальцев. Я не сомневался, что в конце концов они опознают в Ричарде Джоне Линче Пола Кавану, но не хотел облегчать им жизнь. Если же фотоснимок моего удостоверения, сделанный О'Гарой, потеряется, а я успею протереть все, что следует, в моем кабинете, они могли меня и не раскрыть.
Когда Даттнер вернулся, я сказал, что неплохо бы вооружиться.
– На дороге меня остановил коп, – пояснил я. – Правда, отпустил, увидев удостоверение, но мог бы и увезти в участок. Дай мне что-нибудь солидное. Чтобы валило с ног.
Я выбрал «магнум» сорок четвертого калибра. Такая пуля остановила бы лося. Нашлась у Даттнера и лишняя наплечная кобура. Я надел ее прямо на форменный китель, под тулуп.
Рассказал о Спрэге.
– Он приведет с собой людей?
– Четверых.
– Они могут проговориться.
– Нет. Он не скажет им, зачем они ему понадобились. Говорит, они политически благонадежны, хотя одному Богу известно, что он под этим подразумевает. Но он им ничего не расскажет, пока они не приедут в нужное место, а там говорить им будет не с кем. Для водителя грузовика голова у него варит отлично.
– Похоже, хороший человек.
– Не любит ни красных, ни черных, ни желтых. Ура-патриот, грудью пошел бы на пулеметы, поэтому я склонен думать, что он идиот. Понятия не имеет, во что я его втянул.
– Может, оно и к лучшему. Дорожные знаки раздобыл?
Я открыл заднюю дверцу и вытащил табличку с надписью «ДОРОЖНЫЕ РАБОТЫ».
– Другого не подвернулось. Как думаешь, сойдет?
– Вполне. – Даттнер отнес табличку к «крайслеру», открыл багажник. Там лежали небольшие козлы, пара знаков «ОБЪЕЗД» и металлические прутья. – Пришлось выкинуть запаску и домкрат, а то не хватило бы места. И что бы я делал, если б спустило колесо? Остановил бы проходящий автомобиль и убил водителя, ничего другого не оставалось. А в такой час на этих дорогах проходящего автомобиля я мог дожидаться битый час, – он достал знакомый мне пузырек, кинул в рот две капсулы, протянул пузырек мне. Я покачал головой.
– Надо оставаться бодрым.
– Я в форме. А ты лопаешь их, как леденцы.
– Обо мне не волнуйся.
– К ним же развивается привыкание. Зачем тебе это?
– Обо мне не волнуйся. Я ими уже пользовался. Знаю, когда надо остановиться.
– Тебе виднее.
– Зато сон они отшибают. Это я могу гарантировать.
– Понятно.
Возможно, я отказался от бензедрина, потому что моему организму его и так хватало. Усталости я не чувствовал, без труда мог сконцентрироваться на главном, буквально вибрировал от распирающей меня энергии. Возможно, причину следовало искать в выбросе адреналина, но складывалось впечатление, будто одна из моих желез непрерывно подпитывает кровь амфетаминами