Противоугон взвыл человеческим голосом.
Если бы Артем не стоял рядом, он бы поклялся, что это блажит сдуревшая баба: «Ой-ой-ой-ой-ой!» Изумившись, он чуть ли не кубарем ретировался за сарайчик. Цирковая выучка давала себя знать – если бы не грязюка, он мог бы и кульбитом уйти, что было бы гораздо быстрее. А так – получилось что-то вроде обезьяньих прыжков на корточках, неэстетично, зато без вредя для одежки.
И из-за угла сарая Артем наблюдал, как возник в Ольгином окне, за портьерами, человеческий силуэт. И вроде мужской. Знать бы – чей!
Значит, хоть один из братцев сейчас у Ольги.
Имеет ли смысл его подкарауливать?
И если они встретятся – что ему сказать? Так, мол, и так – подозреваю, что вы собрались повесить на красивую блондинку убийство Кузьменко!
Лихо звучит. Похоже на обложку дешевого карманного детектива – вот тебе блондинка с искаженной бурными эмоциями физиономией, вот тебе пистолет, вот тебе труп на полу, полностью не уместившийся, и вот тебе фамилия автора…
Нет, конечно же, нет, говорил себе Артем, стоя возле винно-водочного прилавка, никто ни на кого никаких убийств не вешает. Скорее всего, Ольга просто видели или слышала что-то лишнее. Им важно официально подтвердить, что ее в определенное время где-то не было, или же что она гдето была…
– Что брать будем? – сурово спросила продавщица.
– Вот эту дуру, – отвечал Артем, тыча пальцем в самую большую бутыль «Катти Сарк».
Оказалось – самая большая дура не продается. Деталь интерьера она!
Пришлось взять ту, что поменьше.
Колбасы Артема смутили. На вид они были одинаковы, а названия носили такие: «Казацкая», «Куриная пикантная», «Деревенская ветчинно-рубленная» и так далее. Слова эти Артему ничего не говорили, но это еще бы полбеды – ровно столько же о своем товаре знала и продавщица.
Тысячу лет назад Артем и его приятель Гаврилов, начинающие артисты, шли по улице Алма-Аты и увидели продавца пончиков. Оба считали каждый грош, а пончики – дело дешевое, сытное, и иногда даже вкусное. Они вежливо обратились к продавцу – дядя, с чем пончики-то?
– С повидлой, – лаконично отвечал продавец.
– С каким повидлом? – попытался уточнить Артем. – Со сливовым? С грушевым?
– С алычевым? – подсказал Гаврилов.
Продавец уставился на них, как на парочку сумасшедших.
– С повидлой! Она одна – повидла.
Приятели переглянулись и молча решили не рисковать.
Тут же Артему пришлось рискнуть. Он взял большой круг «Казацкой», рассудив, что в ней должно быть много чеснока, а он любой привкус забьет.
Прикупил еще запрессовок с нарезками, тех, что имели самый экзотический вид.