– О чем?
– О том, что год-два или вообще условно – гораздо лучше, чем полжизни провести за решеткой. Дело слишком серьезное, Наташка, чтобы продолжать играть в эти игры.
– Я знаю.
– Раз знаешь – думай. Я еще зайду за тобой. Через час-другой. Жди...
И, развернувшись, он вышел из детского блока...
* * *
Хельга Берхард нежно держала на руках "своего" сына. "Мерседес", мягко покачиваясь, не спеша двигался к границе. Она сидела на широком заднем сиденье, разглядывая маленькое сморщенное личико, и нежно улыбалась, мечтая о том, как ее маленький сын Йоган будет расти, сколько веселья, счастья и радости принесет он в их одинокий и пустой без детского смеха дом.
Карл, аккуратно ведя машину по идиотски узким и запруженным дорогам этой страны, часто поглядывал в зеркало заднего вида салона, рассматривая свою жену с сыном. Он тоже улыбался радостно и счастливо. Но, кроме нежности и любви, была в его улыбке и какая-то удовлетворенность, граничившая с самодовольством. Он действительно был доволен собой, своей ловкостью и умением делать дела...
"Мерседес" отдалялся от Одессы все дальше и дальше. Дорога вела его в Карпаты, к пограничному переходу Чоп...
* * *
Рябкиной в кабинете не оказалось. Не появлялся еще на работе и Кварцев. Они отдыхали, видите ли, после трудной ночной операции, после тяжелой "праведной" работы. Банда, когда услышал такой комментарий от лечащих врачей, даже выругался от злобы.
Осознавая, что времени у него осталось крайне мало, что кто-нибудь вот-вот может вызвать милицию, парень понял, что действовать надо, не теряя ни минуты. Ввязываться в выяснение отношений с органами местного правопорядка означало не только засветиться перед ними, но и провалить всю операцию, Он снова вбежал в кабинет Рябкиной, толком не зная, с чего начать поиски. К счастью, долго мучиться над этой проблемой ему не пришлось – на столь лежала раскрытая медицинская карта Ольги Григорьевны Сергиенко. Последняя запись была датирована сегодняшним днем. "Кесарево сечение.
Ребенок – мертворожденный. Состояние матери после операции – нормальное. Плод утилизирован", – было выведено не по-докторски красивым и аккуратным почерком Нелли Кимовны Рябкиной.
Банда быстро пролистал карту. Все записи за последние два месяца, с момента нахождения Ольги в больнице, делались только Рябкиной и Кварцевым.
"Что ж, разберемся на досуге", – подумал Банда, запихивая карту во внутренний карман куртки.
Он окинул взглядом кабинет в надежде отыскать еще что-нибудь интересное, но, кроме сейфа, ничего не привлекло его внимания. А сейф, старинный засыпной сейф ручной работы, поддался бы разве что автогену.