– А что вы об этом думаете? – охрипшим голосом спросил Павел.
– Может быть, об этом не стоило рассказывать, но… Сейчас в семье банкира происходит драма – он разводится с женой. У меня есть предположение, что он, не желая отдавать жене ребенка, решил спрятать сына где-нибудь в третьей стране, а в России разыграть спектакль с якобы его бесследным исчезновением. Для этого и понадобился другой мальчик, похожий на его сына.
– Но ведь тогда это означает, что нашего Витюшу могли убить как ненужного свидетеля!.. – побледнев, прошептала Любовь Дмитриевна. – Сыночка ты наш единственный!.. Да за что ж это нам такая беда?!!
– Любовь Дмитриевна, я уверен, что ваш Витя жив и здоров! – твердо, даже сурово Гуров оборвал ее причитания. – Поверьте мне как сыщику со стажем: не в интересах Кулькоффа идти на такой шаг по многим причинам, в том числе и потому, что мы ему уже высказали свои подозрения относительно этой ситуации. Он не дурак и прекрасно понимает, что если с мальчиком что-то случится и эта история даже без судебных решений получит огласку в прессе, его просто не станет как финансиста и бизнесмена. А уж если дело дойдет до суда, то у себя в Штатах он может сесть лет на двадцать. Так что со слезами погодим. Я сегодня уже никуда не успею, но завтра же с утра поеду в Долгопрудный и попытаюсь найти всех остальных фигурантов этой истории с усыновлением. И мой последний вопрос: вы уверены, что у Вити не было брата-близнеца? Я понимаю, что мое предположение слишком невероятно, что происходящее может смахивать на индийское кино… Как там? «Зита и Гита»? Но ведь нельзя сбрасывать со счетов и этот вариант.
– Рита об этом ничего не говорила… – Павел подошел к окну, за которым уже начали сгущаться сумерки, и, как-то механически закурив, после некоторого молчания добавил: – Если с сыном что-то случится, я этого буржуя долбаного раздавлю как клопа… На краю света найду! – жестко обронил он, глядя в темную вечернюю синеву.
Гуров вернулся в управление поздним вечером. В дверях нос к носу он столкнулся со Стасом, который, скорее всего, уже спешил домой.
– Лев, ты откуда такой измученный? Впечатление, будто на тебе воду возили.
– Снова ездил в Подольск. Выяснил кое-какие обстоятельства. Оказывается, сын Лещевых – приемный. И, вполне вероятно, содействовала его усыновлению – это пока только предположение – уже хорошо известная Ритка-Пропеллер, которая когда-то работала медсестрой в роддоме.
– Ну и ну! – Стас даже присвистнул. – Так они его что, усыновили в неофициальном порядке? Дела-а… Тогда убийство Башмачниковой, вполне вероятно, может быть связано именно с этим эпизодом. Но ты смотри-ка – как тесен мир! Вот расскажи мне об этом кто-то другой – ни за что не поверил бы. Сейчас к Петру?