– Этот дом строили уже при большевиках, – ухмыльнулся Серега. – Так что не беспокойся. Пол мы в нем проломим легко.
«Вот так, при большевиках, – разочарованно вздохнул я, монотонно качая рычагом. – А я-то думал. И опять облажался. Но кто же мог знать, что большевики тоже умели возводить здания с арками».
Одна из плит, которую подпирал наш домкрат, приподнялась уже настолько, что в месте ее стыка с некой конструкцией обнажилась металлическая арматура. И мне пришлось передавать свою вахту Сварадзе, а самому браться за мощные арматурные ножницы и перекусывать ими толстую проволоку. К этому времени у меня над головой уже зияла настолько широкая щель, что в нее можно было просунуть руку.
Работа двигалась.
Охрана, надеюсь, спала.
Районные мусора после совершенной на телефонной сети диверсии сейчас сходили с ума от обилия ложных вызовов. Ни до какого «Северо-Запада» им не было дела.
А проем между плитами уже вырос настолько, что в него смог бы протиснуться щуплый Серега.
– Полезай, – предложил ему я, – и спускай вниз рюкзак. Надеюсь, найдешь его без проблем.
– Если он там, – улыбнулся Сварадзе, продолжая размеренно работать фомкой. – Потерпи еще пять минут.
Через пять минут в проем уже мог пробраться и я.
– Подсади, – попросил я Серегу и взялся руками за край железобетонной плиты с торчащими из нее огрызками арматуры. – Надеюсь, меня не придавит.
– Может, – безразлично заметил Сварадзе и, сцепив пальцы замком, подставил ладони мне под правую ногу.
Я подтянулся, просунул в щель сначала голову, а потом плечи и вспомнил старое правило о том, что если прошла голова, то пройдет и все тело. Потом решил оглядеться, посмотреть, куда же попал, но добился только того, что об обломок ламинированной напольной плиты расцарапал лицо. А увидел лишь пустой стеллаж. Похоже, что он занимал всю стену примерно в двух метрах передо мной. А вот что у меня за спиной, я пока увидеть не мог. Надо было лезть дальше. И я попытался отжаться на руках. Хрен там! Приподняться повыше оказалось совсем не так просто.
Больше всего проблем на этом отрезке операции мне доставили торчащие из плиты остатки перерезанной мною арматуры. Не сама плита; не острые осколки напольного покрытия, так и стремящиеся впиться мне в рожу; не страх перед тем, что сейчас что-нибудь случится с домкратом, плита опустится вниз, и меня передавит аккурат на две равные части; а гребаные куски пятимиллиметровой проволоки, которые цепляли меня за все, за что только можно, и самое главное… Ну за что можно чувствительнее всего зацепить мужика?