– Да понимаю я расклад, – стиснул челюсти готовый рвать и метать от бессилия бригадир. – Самое поганое, знаешь, в чем? Ну, ведь не было у меня за последний год ни одного эпизода, ни одной темы, когда кто-то, шибко обиженный, остался бы жив. И зверей у меня в бригаде отродясь не водилось. Им в бригаду вход заказан. Я тут вот чего подумал. Может, не нужны ему никакие деньги, в натуре? Да и не буду я платить, при любом раскладе. Впадлу это! И он знает, что не буду! Значит, нужно ему именно посеять панику, заставить пацанов оглядываться на собственную тень и в конечном итоге ослабить и развалить команду! Как сам-то думаешь?
– Не исключено, – согласился Невский. – Резать головы поодиночке гораздо дешевле и легче, чем воевать в открытую. Только способ шантажа и давления уж больно экзотический выбран. Как из американского триллера. В реальной жизни все гораздо примитивней. Стало быть, черт этот, который за темой стоит, тоже тип весьма неординарный. С фантазией, сука. Мы с тобой тоже не ангелы… но до такого варварства бы не додумались. Вот и прикинь буй к носу, Володя. Если сумеешь понять, какие конечные цели он ставит, то наверняка его вычислишь. Первый закон дедукции. Узнай, кому это выгодно – и все прояснится.
– Прояснится! Твои бы слова да богу в уши, – буркнул Кассиус, тупо глядя прямо перед собой, на шершавую стену камеры. Муки, причем не только моральные, отчетливо читались на его изможденном, влажном лице. – Ни хрена в голову не лезет, хоть убей. Не мозги, а кисель. И похмелье, сука. Башка раскалывается. Трубы горят. Сейчас бы пивка ледяного, три бутылочки, послать всех и – в люлю до вечера. Потом будем думать-гадать. Сейчас я просто не в состоянии.
– Как знаешь, – дернул щекой Рэмбо. – В конце концов, это твои проблемы, тебе и решать. У меня своих – выше крыши. Завтра общий сбор намечался. Послезавтра на Южном – похороны Индейца и Слона. Поминки. Придешь? Юра Остапов со своей группой приедет. Сокол уже с продюсером добазарился. Антоха очень любил его песни.
– Если смогу, – помолчав, уклончиво отозвался Кассиус. – Никому не известно, что будет послезавтра. Может, третья посылка придет. Тогда… я вообще не знаю, что буду делать. Одно радует – твари, которых ты мне отдашь! Яйца вырву гнидам, без наркоза, и сожрать заставлю! Потом выдавлю глаза, отрежу уши, вырву языки, вскрою глотку и с живых сниму шкуру! Прежде чем сдохнуть эти черви навозные сто раз пожалеют, что родились… – Кассиус поморщился, прижал ладонь к левой стороне груди, кое-как выговорил, глотая слова, чужим, севшим голосом: – Слышь, Рэмбо. Что-то не хорошо мне. Мутит. И сердце скачет. Убери задницу, брат. Я прилягу.