***
Из Москвы Иван уехал на электричке. Двигался на перекладных: Тверь - Вышний Волочек - Бологое… Он все делал правильно, но это была правильность зомби. Он покупал билеты, ловко избегал встреч с милицией и даже беседовал с попутчиками. Он через силу запихивал в себя сосиски в столовках, заливал их дрянным кофе и даже "читал" газету.
Заложенная в нем программа была весьма совершенна и работала автономно от сознания. Сознание, обожженное пулей Ирины Царицыной, требовало немедленной и беспощадной мести… Умная программа диктовала другое: лечь на дно, выждать, сделать все хладнокровно, без спешки.
Повинуясь программе, Иван поехал туда, где его гарантированно не будут искать, - в Новгородскую область, на Городно. Только законченный идиот может предположить, что он вернется в засвеченный адрес.
Электричкой Иван доехал до Крестцов, а оттуда попутками до Анциферово. Последние двадцать километров он прошел пешком и спустя сутки после выстрела в "Метрополе" пришел на хутор лесника.
***
Щенок был маленький, глупый и норовил укусить за палец. Таранов и дядя Саша - распаренные, в простынях, сидели в предбаннике. Щенок возился на полу, тихонько повизгивал и грыз ноготь на Ивановой ноге.
- Как назвал-то? - спросил Иван.
- Как-как? Известное дело - Чуком…
- А почему не Геком?
- По кочану… Светлану-то где оставил? Таранов напрягся, сделал глоток пива и спросил, как будто не заметил вопроса:
- А где взял-то ты его - в Ерзовке?
- Нет, в Париж я за ним съездил… конечно, в Ерзовке, у Витьки Хромого. Я спрашиваю: Светлану-то где оставил?
Таранов снял с плеча прилипший березовый листочек и сказал:
- Далеко она, отец… далеко. Уехала она. Очень далеко уехала.
- Оно и правильно, - одобрил дядя Саша. - С тобой, шалопутом, правильная баба жить не станет… аль поедешь к ней?
Таранов посмотрел в открытую дверь бани на озерную воду, на бледные звезды в бледном небе и произнес:
- Да, наверно, скоро и я уеду, долго так продолжаться не может.
- Ох, Ванька ты Ванька… одно слово: непуть. Дядя Саша вздохнул, снял со стола пустую бутылку, из-под лавки достал полную, налил.
- Ну, давай, что ль… за здоровье.
Выпили. Закусили. Щенок устал и лег возле ноги Ивана. Дядя Саша закурил свою "Приму" и сказал:
- Ты Светку-то береги… она девка правильная. Золото-девка.
- Да, отец, буду беречь… девка - золото. Над озером было тихо-тихо.
Пьяненький дядя Саша ввалился в дом, в сенях уронил коромысло и заорал:
- Мать! Спишь, что ли?
- Не сплю. Чего орешь-то? Налили глаза, черти?
- Я-то трезвый… Хоть бы с легким паром сказала, так нет - рюмкой попрекать!