Не задумываясь о том, что измажет джинсы и джемпер, она опустилась на покрытый хвоей песок и змеей скользнула в свою засаду. Ни единая веточка, действительно, не шелохнулась, лишь лениво слетело вниз несколько по-осеннему ярко-красных листочков. На какое-то время девушка замерла, не рискуя даже поднять голову и оглядеться. Потом чуть проползла вперед и окинула взглядом участок шоссе, примыкающий к перекрестку.
Рассудок настаивал на том, что никакого красного «Пассата» в поле зрения оказаться не может.
Интуиция подсказывала, что он где-то поблизости. И интуиция, как это и прежде бывало, не подвела. «Фольксваген» оказался припаркованным у самого перекрестка, до него было не более ста метров, и даже удалось разглядеть силуэты людей, находящихся внутри салона. Вот только подсчитать, сколько их там, этих людей — было бы просто фантастикой.
Не менее двух, не более четырех — по два с половиной масленка на каждого.
Мохеровый джемпер хоть и довольно нарядный, удачно обтягивающий стройную фигуру, по цвету мог в какой-то мере заменить камуфляж, но к лазанию по мокрым кустам явно не был предназначен — слишком быстро впитал в себя влагу. Стоило провести в засаде какие-то жалкие десять минут, как девушка с неприязнью отметила, что начинает замерзать. Притом, замерзать не на шутку. На улице сейчас было не более двух-трех градусов выше нуля.
Неудачный денек! Даже в смысле погодных условий.
— Веревка! — процедила она и, переложив «Глок» в левую руку, попыталась дыханием согреть замерзшую правую ладонь. Что предпринять в сложившейся ситуации, она просто не представляла.
Казалось бы, самое разумное сейчас — аллюром вернуться к «Форду». Забрать из салона дурку[5] и телефон. Потом по лесу отойти подальше от перекрестка, на котором дежурит проклятый «Фольксваген». На попутке вернуться в Вырицу, а оттуда уже на другой попутке или такси (только не на электричке, потому что неизвестно еще, что за сюрпризы могут приготовить эти люди на станции) …так вот, уже на другой попутке или такси добраться до Питера. В том, что это удастся ей без проблем, девушка не сомневалась. Уж чему-чему, а отцеплять от себя любые «хвосты», чулковаться[6] так, что не отыщет и сам Господь Бог, блатная жизнь ее обучила покруче, чем это делают в самых элитных школах спецслужб.
«Итак, предположим, я в Питере, — размышляла она, продолжая дрожать от холода в мокрых кустах. — Уже сегодняшним вечером о том, что со мной сейчас происходит, узнают несколько очень надежных людей (очень сильных людей!). Предоставляют мне запасную хавиру,