Пришлось оно Гвоздю, который в схватке не участвовал, и именно это обстоятельство возмутило его до глубины души. Подошвы ботинок Червонца пришлись ему прямо в ухо, что было очень неприятно, и Гвоздь, свалившись с табуретки, больно ударился локтем о каменный пол.
- У бля! - взвыл он. - Замочу гада! Вскочив и потирая локоть, Гвоздь выкрикнул:
- А ну-ка, поверни его ко мне!
Державший Червонца за шею Баланда охотно выполнил просьбу товарища, и Гвоздь, размахнувшись, изо всех сил ударил Червонца ногой по яйцам.
Червонец тоненько заверещал, и его ноги подогнулись.
Его перестали держать, он рухнул на пол, свернувшись в клубок, и открыл беззащитную спину. Нападавшие тут же воспользовались этим, и на Червонца обрушился град ударов.
Били по почкам, по ребрам и по печени, по локтям, по коленям и по заду, стараясь угодить носком ботинка между ягодиц.
Через полминуты Червонец перестал дергаться и застыл колышущейся массой мяса и сала, в которой, казалось, не было костей.
- Слышь, - сказал запыхавшийся Череп, - мы его, того, не убрали совсем?
- Да нет, - уверенно ответил Баланда, отирая пот с вспотевшего чела, - кабан здоровый, что ему сделается.
- Смотри, обоссался, - Сухой ткнул пальцем в Червонца, на брюках которого и в самом деле расплылось большое мокрое пятно, - а они обычно обоссываются, если того…
- Чего - того?
- Ну, в общем, если кони двинул. Вот я и говорю - может, он кони двинул?
- Короче, давай его отсюда, - решительно сказал Гвоздь, - и по-быстрому. Плохо стало человеку, ясно?
- Ясно.
Череп с Баландой ловко подхватили бездыханное туловище и, изображая заботливых товарищей, помогающих слегка перебравшему гражданину, потащили его на улицу. Сухой в это время, шустро опередив их, распахнул дверь серой «девятки» с черными стеклами, и Червонца, несмотря на его сто десять килограммов, легко забросили на заднее сиденье.
Братки залезли в машину, и «девятка», взревев форсированным двигателем, сорвалась с места.
- Давай его на Волковское, - сказал сидевший рядом с водителем Гвоздь.
Череп кивнул и, резко свернув, направил машину в сторону Благодатной.
- Там обрывчик хороший есть, а внизу речка эта… Как ее…
- Волковка, - послышалось с заднего сиденья, - и кладбище Волковское, и речка Волковка.
- Во-во, - кивнул Гвоздь, - туда его.
Через несколько минут «девятка» остановилась на крутом берегу узкой речки, укрытой тенью огромных деревьев, выросших на утучненной покойниками земле.
Братки открыли заднюю дверь и, выждав момент, когда поблизости не было машин, выбросили Червонца из салона. Его бесчувственное тело покатилось вниз, нелепо размахивая руками и ногами, и остановилось у самой воды, с размаху ударившись головой об острый обломок могильной плиты.