«Если эти пять лет еще удастся прожить, — размышляла Тамара, — то уж благодарить Толстую Задницу мне будет не за что. А если к тому времени она сама сдохнет, не поленюсь сходить к ней на кладбище, чтобы воткнуть в ее могилу осиновый кол!»
— А побеседовать со Светланой Петровной я тебе обещаю, — через узкий стол уперлась взглядом в Тамару Ольга Геннадьевна. — Конечно, о послаблении дисциплины речи не будет. Но и полностью лишать тебя моциона она тоже не вправе…
«Моцион? А что это такое? То же, что и рацион? Но о том, что меня сутки держали на хлебе и воде, я, кажется, не упоминала ни словом».
— …Тамара, так что ты хотела сообщить Комолову?
— Я просто хотела узнать, как идет расследование убийства моих родителей.
На столе зазвонил телефон. Ольга Геннадьевна обмолвилась с кем-то несколькими емкими фразами. Положила трубку. Поднялась.
— Извини, Тамара, мне надо выйти буквально на пару минут. Никуда не уйдешь?
— Никуда.
Скорей бы пришел этот проклятый Комолое!
…Вместо обещанных двух минут милиционерша отсутствовала не менее десяти. И когда она наконец вернулась в свой кабинет, Тамара от неприятной (нет, ужасающей!) неожиданности даже вскочила из-за стола и автоматически шарахнулась подальше от двери к зарешеченному окну.
Потому что следом за Ольгой Геннадьевной в кабинет тяжело вплыла Толстая Задница !
Было страшно! Нет, сказать «страшно» — это не сказать ничего!
Было жутко! Нет, сказать «жутко» — это тоже ничего не сказать!
На секунду потеряв дар речи от изумления и ужаса, Тамара сумела-таки взять себя в руки. Что делать? Попробовать вырваться из этого предательского кабинета, отбиваться руками-ногами, орать во всю глотку, что ее уже подчистую ограбили, а теперь пытаются поскорее свести в могилу, чтобы не путалась под ногами? Не исключено, что ни единому ее слову в этих стенах не поверят. И как бы она ни умоляла, никто ничего проверять не будет. Просто наденут наручники и вызовут психиатрическую бригаду.
Ну уж нет!!!
Тамара, стараясь сохранять полнейшее хладнокровие, терпеливо дождалась, когда толстуха закончит изливаться перед Ольгой Геннадьевной в благодарностях за то, что та не поленилась и сообщила, где находится в данный момент несчастная девочка, у которой непорядок с головой, потом спокойно позволила крепко взять себя за руку…
— До свидания, Ольга Геннадьевна.
— До свидания, Томочка. Будь умницей. Поправляйся.
…и вывести из кабинета.
— Мы сейчас домой, Светлана Петровна?
— Да!
— На автобусе?
— Нет!
— На «Опеле»?
— Да!
— А где тогда дядя Игнат?
— Увидишь сейчас!
«Несомненно, увижу! — чуть заметно екнуло сердце. — Эх, хана тебе, Тамара Астафьева, неуклюжая ты неудачница. Даже такое важное дело не смогла довести до конца. Позволила обвести себя вокруг пальца, будто слепого кутенка. Интересно, как обработали сегодня дядюшку красносельские алкаши?»