Игнат закончил свой тихий разговор с Богом, и я решил сделать вид, что проснулся. Шумно потянувшись, я с завыванием зевнул, потом невольно щелкнул зубами и вскочил с лавки. Обернувшись, Игнат улыбнулся и сказал:
– Доброго утра, Коста. Как спалось на сенничке?
– Хорошо, Игнат, – ответил я, – давно так не спал.
– Вот и славно, – сказал он, – самовар уже закипает, скоро чаевничать будем.
Я кивнул, нацепил повязку и посмотрел на часы.
Было семь часов утра. Здорово, подумал я, так рано, а я уже выспался. И сна – ни в одном глазу, а он у меня и так один. Наверное, это из-за свежего воздуха и тишины. Ну, может, еще благодать староверская подействовала, кто его знает.
Выйдя на улицу, я первым делом направился к покосившейся дощатой будке, своим угрожающим креном напоминавшей Пизанскую башню. Там все прошло гладко, в том смысле, что древний изъеденный жучком сортир не рухнул мне на голову и не провалился под ногами.
Потом я с удовольствием умылся под старинным лязгающим умывальником и, вытираясь ветхим, но чистым полотенцем, которое выдал мне Игнат, проследовал за ним в дом, где в горнице уже был накрыт скромный, но серьезный завтрак.
На председательском месте стола пофыркивал самовар, по центру на чистой толстой доске красовался внушительный кусок копченого мяса, а вокруг него располагалось все остальное – крупно нарезанный хлеб, стаканы, варенье и белые сухари.
Усевшись за стол, Игнат перекрестился и сказал:
– Откушаем, что Бог послал.
И, ловко отхватив устрашающим тесаком толстый пласт мяса, протянул его мне. Я положил мясо на хлеб и, почувствовав, что если сейчас не закрою рот, то по подбородку потекут слюни, решительно вонзил зубы в бутерброд, который получился толщиной с кирпич.
Игнат сделал то же самое и, прожевав и проглотив первый кусок, спросил:
– Ну, Коста, как тебе медвежатинка?
Я закивал, задвигал бровями и локтями, потому что рот был занят потрясающе вкусным мясом, отдающим дымком и какими-то травами.
– Ладно, ешь, не слушай меня, болтуна, – усмехнулся Игнат.
Закончив завтрак, я поблагодарил Игната и отправился к старцу Ев страту.
Евстрат, худощавый загорелый старикан с морщинистым лицом и ясным взглядом, сидел в лучах утренного солнца на лавочке перед своим домом и строгал ножом какую-то палочку. Время от времени он останавливался и придирчиво осматривал палочку со всех сторон.
– Бог в помощь, – сказал я, желая, чтобы мое приветствие прозвучало в стиле их набожного образа жизни.
Евстрат поднял голову и перестал строгать.
– Здравствуй, Коста, – ответил он.
Я сел напротив старца на стоявшую торчком толстую колоду, на которой, судя по всему, он колол дрова, и сказал: