Саша потряс лохматой гривой волос. Как только он появился, его глаза ни на мгновение не оставляли моего лица. Но я старалась не смотреть на него, уткнулась в свои заметки.
— Почему она спрашивает об этом?
Я вдруг поняла, что еще ни разу не слышала, как Саша говорит по-английски. У него почти отсутствовал акцент.
— Чтобы дополнить и закончить свою книгу, Саша.
— Она спрашивает об этом меня?
— Нет. Она спросила меня. Я хотел ей рассказать, что мы успокоили мою жену, и у тебя не было причин оставаться там дольше. Потому что Тереза уснула, и я собирался оставить ее на ночь.
— Значит, вы ответили ей за меня, месье.
Я посмотрела на него, но не смогла вынести взгляд пронзительных черных, глубоко посаженных глаз, злобно сверливших меня из-под кустистых бровей.
— Так и было, Саша? Вы успокоили мадам Кастеллано?
— Мы успокоили ее вместе — месье и я.
— Саша, в этой стране любой человек, обладающий информацией о покушении на убийство или о самоубийстве, должен прийти на процесс по делу или на допрос и дать показания, которые должны быть запротоколированы. Но вы этого не сделали. Ни вы, ни Игорь. Почему?
Саша молчал.
— Может быть, я отвечу, Саманта? — поспешно вмешался Питер. — Не было необходимости для появления у следователя Саши или Игоря. И адвокат, представлявший мои интересы, согласился с этим. Эти двое могли лишь подтвердить показания других. Вы же знаете, я хотел как можно меньше разговоров об этом происшествии, мне не нужен был скандал, широкая огласка этой неприятной истории. Как будто знал, что это мне вскоре понадобится.
— Каким образом, мистер Кастеллано?
Он взглянул на Сашу:
— Я заболел вскоре после следствия. Слишком много работал, а потом все это волнение... Я мог никогда не поправиться, если бы не Саша...
Кажется, в этом доме все без исключения неохотно говорили о болезни Питера, но я не могла упустить момент и, собрав всю смелость, полюбопытствовала:
— Болезнь или нервное потрясение?
Ответом мне была тишина.
— Я не стану писать этого в книге, — заверила я.
— Да, нервное истощение, — проговорил наконец Питер.
— Вы лежали в клинике?
— Да, — вновь сухо и коротко отозвался он. Потом посмотрел на Сашу. — Лучше рассказать ей, Саша. — Он повернулся ко мне спиной и заговорил: — Я скажу вам, Саманта, хотя прошу вас не писать этого в книге. Я был потрясен смертью Терезы. Я винил себя. Выдержал следствие, но после этого... я хотел убить себя. Так же, как это сделала Тереза.
Саша вдруг прервал Питера. Горячо, быстро и сердито полилась русская речь. Но Питер упрямо покачал головой:
— Нет, Саша. Уверен, ей можно доверять. Она не напишет этого.