— Дверь номер один, — прошептал он. — Сколько их всего, один черт знает; мне известно, по меньшей мере, о двух. Впрочем, с ними особой сложности не предвидится; здесь, внизу, мы меньше рискуем.
Теперь мы стояли у начала узкой каменной лестницы — родной сестры той, по которой только что спускались. Дворик, вернее колодец, был единственным местом, куда можно было попасть как из пустующей квартиры, так и из магазина. Однако, поднявшись по этой лесенке, мы уперлись в невероятно массивную дверь красного дерева: проход был закрыт.
— Так я и думал, — прошептал Раффлс. Провозившись с замком несколько минут, он передал мне лампу и засунул в карман связку отмычек. — Тут работы на час.
— Открыть просто так невозможно?
— Нет. Я знаю эти замки, не стоит и пробовать. Нам придется его вырезать, и это займет у нас час.
Это заняло у нас сорок семь минут — я засек по часам — и не у нас, а у Раффлса; мне не доводилось видеть более точной и методичной работы. От меня потребовалось немного — в одной руке держать притемненную лампу, а в другой — пузырек с лигроином. Раффлс извлек красиво расшитый футляр, явно предназначенный для бритв; в нем, однако, были не бритвы, а орудия его тайного промысла, включая лигроин. Он выбрал сверло-пёрку, способное проделать отверстие в дюйм диаметром, и вставил его в маленький, но мощный стальной коловорот. Затем снял пальто и блейзер, аккуратно разложил на верхней ступеньке, стал на них коленями, закатал рукава и принялся сверлить вокруг замочной скважины. Но сперва он смазал пёрку лигроином, чтобы было не так слышно, и всякий раз повторял эту операцию, приступая к новому отверстию, а часто и досверлив до половины. Чтобы высверлить замок, понадобилось тридцать два захода.
Я заметил, что в первое круглое отверстие Раффлс просунул указательный палец; когда же кружок начал перерастать в удлиняющийся овал, он засунул в него руку вплоть до большого пальца. Я услышал, как он выругался про себя:
— Этого я и боялся!
— Что такое?
— Железная решетка с другой стороны!
— Как нам сквозь нее пробраться? — спросил я тревожно.
— Вырежем замок. Но их может оказаться два. В этом случае один будет наверху, другой — внизу, так что придется сверлить две новые дырки, потому что дверь открывается внутрь. Без этого ее не открыть и на два дюйма.
Признаюсь, что мысль о двух замках меня отнюдь не порадовала, тем более что и один замок уже стоил немалых усилий. Мое разочарование и нетерпение могли бы стать для меня откровением, задумайся я тогда хотя б на минуту. Но дело в том, что я пустился в наше нечестивое предприятие с непроизвольным пылом, о котором сам тогда и не подозревал. Я был очарован и увлечен романтикой и опасностью происходящего. Нравственное мое чувство, как и чувство страха, были равно скованы каким-то параличом. И я стоял там с лампой и флакончиком в руках, отдаваясь происходящему с таким самозабвением, с каким ни разу не отдавался ни одному честному занятию. И А. Дж. Раффлс на коленях рядом, черные волосы взъерошены, а на губах все та же настороженная, спокойная и решительная полуулыбка, с какой — я это видел собственными глазами — он снова и снова отбивал броски в матче на первенство графства!