Даже стоя на праздничном богослужении в храме Святой Софии, Ярослав нет-нет да и бросал в сторону рязанского князя тяжелый взгляд, не обещавший ничего доброго.
Пожалуй, если бы весь этот негасимый огонь смертной вражды мог убивать, сжигать на месте, то от Константина осталось бы… Да ничего не осталось. Ну разве что крохотная кучка пепла на полу кафедрального собора, изящно выложенного муравчатыми плитками.
Правда, для того чтобы посмотреть на ненавистного рязанца, Ярославу нужно было обернуться назад – поторопился он пролезть в почетный первый ряд. А вот у Константина имелась возможность спокойно разглядывать стоящих впереди и не спеша размышлять, прикидывать и оценивать, кто и как поведет себя на беседе, предстоящей после совместной трапезы.
Размышлять и… жалеть о том, что многое сделать просто не успел. Слишком многое. Вроде бы почти полторы недели имелось у Константина в запасе, чтобы уважительно поговорить с одним, что-то пообещать другому, как-то улестить третьего, ан глядь – и времени уже не осталось.
А все хлебосольный хозяин Мстислав Романович Старый. То на охоту зазовет – вот тебе и день пропал, то святые места пригласит навестить, дабы угодникам и великомученикам поклониться, которые далеко не всегда находились в городе, – вот тебе и еще сутки прочь.
От посещения монастыря, который стал усыпальницей черниговских князей, Константину откреститься удалось. Дескать, был он уже там по пути в Киев, да и еще раньше тоже доводилось. Зато от визитов в другие, лежащие к югу от Киева, в местечках Берестово и Выдубичи, отказаться никак не получилось.
Признаться, Константин питал надежду во время этих поездок остаться один на один с киевским князем и попытаться завязать с ним дружеские отношения. Однако сопровождал рязанца в дороге не сам Мстислав Романович, а его младший сын – Андрей.
Ну и ладно. Оставалась лишь надежда на то, что владыка Мефодий, который почти митрополит, осталось лишь рукоположить его в Никее, сумеет закатить соответствующую речугу, да еще на свое личное красноречие.
«К тому же нет худа без добра, – размышлял он, стоя в храме и злорадно глядя в спину князя Ярослава. – Возможно, вся эта приглашенная мелочь как раз и сыграет мне на руку. Этот дурачок решил, что они все злы на меня, а потому будут против моего избрания. Вообще-то правильно решил, вот только я буду выдвигать Мстислава Удалого, а он на это даже не рассчитывает. К тому же есть у меня хорошая морковка, которой их всех можно поманить за собой и заставить сделать все так, как нужно мне…»
Едва только Мстислав Романович на правах хозяина степенно довел до сведения остальных еще раз то, для чего они собрались, как тут же Константин, будто на уроке в школе, поднял руку, попросив слова.