«А на меня даже не посмотрел. – Мимолетное сожаление мелькнуло на краткий миг в голове Константина, но он тут же отогнал его прочь. – А ты что хотел? – упрекнул он себя. – Сейчас он целоваться к тебе полезет. Выкуси! Да и ни к чему мне его спасибо. Лишь бы он…»
Додумать рязанский князь не успел. Точнее, все мысли у него из головы своим неожиданным поворотом вышиб галицкий князь. Сказанул такое, что…
– Подумал я и о том, что ведь и мое имечко выкрикнуть могут. Как тогда – смогу ли я? Хватит ли у меня сил всех удоволить, чтоб никто в обиде не был? Словом, много чего мне передумалось, и порешил я следующее. Кто бы меня ни кликнул, а надлежит мне отказаться от такого почета. Не мое ныне времечко, и не о том мыслить царю надобно, чтоб не обидеть никого. Русский владыка должен так поступать, дабы держава его вся целиком цвела. Потому и говорю вам: недостоин я венца. Отказуюсь же от него в пользу…
Галицкий князь пристально обвел взглядом присутствующих, будто не имел еще ответа на этот вопрос и не сделал своего окончательного выбора. В этот момент не только у старейших и самых знатных что-то екнуло в душе: «Неужто меня выкликнет?!»
– Вот на кого надлежит венец златой надеть, – провозгласил он громогласно, уперев свой палец чуть ли не в грудь Константина, и тут же уточнил: – Опять же по лествице он от Святослава исходит, а тот постарше Всеволода будет.
Первым возмутился Владимир Рюрикович. Пока митрополит расписывал будущего кандидата в цари, он уже приготовил для рязанского князя хороший отвод, да потом выяснилось, что владыка предлагает не Константина, а Мстислава Удатного. Сейчас же для него пришла самая пора.
– Это верно, – заявил, поднявшись, смоленский князь. – Святослав постарше Всеволода. Да только если по лествице судить, то тут старшинство не за ним, а за Ярославом Всеволодовичем, который на одно колено постарше всех нас будет[88].
Ярослав мгновенно приосанился, но смоленский князь гнул свою линию и отдавать царский трон в чужие руки не собирался:
– Однако уже после того решили наши пращуры, что право на великий киевский стол надо оставить лишь за Мономашичами, дабы не учинилось всеобщей распри. Из них же Мстислав Романович – самый старший.
Тут пришел черед расправлять плечи самому киевскому князю. Он с благодарностью посмотрел на своего двоюродного брата.
– Можно и иначе поступить. Чин за Мстиславом Романовичем прежний оставить – великий князь. Пусть память о старине у нас будет. Царем же следующего по старшинству избрать.
Красиво сказал Владимир Рюрикович. Красиво и умно. Так все вывернул, чтоб и всех прочих претендентов осадить, и себя напоказ выставить. Ведь именно он и был этим самым следующим.